Разве только люди так поступают? Ведь я сам…
«Ты вдоволь наошибался, любовь моя, но в конце концов осознал простую истину жизни: нужно научиться быть необходимым самому себе, а уж потом – всем остальным… Тогда любое крушение будет всего лишь расчисткой места под новый дом, более крепкий, более теплый, более уютный…»
Я закрыл дверь, оставляя некроманта наедине с останками многолетнего труда, в единый миг ставшего бесполезным лишь из-за того, что самонадеянный умник пренебрег обычаем и не помог душе убитого им парня спокойно отправиться за Порог. В древних традициях есть много странностей и еще больше глупостей, но все они возникали не на пустом месте и не от избытка воображения у перепивших на гулянке весельчаков. «Милорд» блестяще продумал свои действия, создал средство, позволяющее без особых усилий обзаводиться армиями мертвяков, но не счел нужным хоть немного изучить законы, по которым живут души умерших… Печально, конечно, зато теперь я могу быть твердо уверен: тесной связи между безумцем и тем, кто стремился уничтожить шекку, не существует. Если бы они работали в паре, некроманту было бы известно основное правило подготовки трупа: добиться отсутствия души. Хотя, использование райга в качестве ручного зверька еще не означает осведомленность в прочих деталях жизни после смерти.
– Что с ним такое? – робко спросил принц.
– Ополоумел, говоря по-простому. И теперь, боюсь, не представляет интереса как собеседник.
– Сошел с ума?
– Да.
– Но…
– За это нужно благодарить Марека.
– Если и вправду хочешь отблагодарить, то… помоги мне уйти. Окончательно.
Лицевые мускулы трупа двигались неохотно, но и того, что я видел, хватало для понимания: парню плохо. Вернее, его душе, оставшейся в ловушке почти чужого тела.
– Сейчас?
Совсем тихое пожелание:
– Если можно.
Я кивнул, сложил руки перед грудью, упирая сжатые в кулак пальцы правой в раскрытую ладонь левой, склонил голову и обратился с просьбой к той, что могла меня услышать хоть на краю света:
– Благодетельная госпожа, да будут просторы подвластных тебе земель обширны, а мир на них незыблем, снизойди до путника, страждущего упокоения, прими его в милости своей и одари прохладой последнего поцелуя…
За спиной раздался шелест, похожий на пение шелковых листьев на ветру, но только когда пришелица выступила вперед, я понял, что это шуршит всего лишь подол.
Какой глупец дал ей имя Серая Госпожа? Наверное, он и жемчуг назвал бы просто серыми катышками! Кружево сумерек в складках длинного платья, иней морозных узоров на ресницах, серебро весенней капели в косах… И полные неподдельной нежности глаза юной девушки.