Чудовище, созданное безумным гением некроманта, оказалось трусливее, чем я ожидал, – стоило превратить в прах всего с десяток ниточек, связывающих тельце с Кружевом Разума, «гусеница» дрогнула и пустилась в бега. Сначала пятясь неуклюже и неуверенно, потом все быстрее и быстрее, словно ясно чувствовала мое отвращение, а боялась его больше, чем уничтожения. Миг, когда первые сгустки слизи добрались до дыхательных путей Мирримы, я едва не пропустил, но вовремя спохватился и вторую пасть Пустоты, уже не нуждавшуюся в строгом ошейнике, направил на встречу с бегущим врагом…
Больше времени понадобилось, чтобы осторожно извлечь «оружие», не повреждая Пряди. В таком деле торопиться не просто вредно, а крайне губительно. Я отпустил сознание принца на свободу, загнал свою зверушку обратно в бездну и довольно потер лоб. Влажный… Неужели ухитрился вспотеть? Вот они, недостатки плоти, во всей их красе!
– И когда мы начнем?
Начнем? Что? А-хм…
– Мы уже закончили, ваше высочество.
Золотисто-ореховые глаза обиженно округлились:
– Так быстро? Я даже ничего не заметил!
– И не должны были. Кстати, за это вы вправе обвинить меня в дурном обращении, но надеюсь, теперь лучше понимаете, что значит быть Мостом.
– Почему «лучше»?
– Потому что в те моменты, когда надо питать текущей через вас Силой артефакт, вы, скорее всего, будете находиться именно в забытьи.
– И я никогда не узнаю…
– Только с чужих слов. Да, это обидно. Больно. Жестоко. Несправедливо. Но я предупреждал, помните? Сожалеете о своем решении? Еще можно все вернуть обратно.
Принц перевел взгляд на гномку, к щекам которой постепенно возвращался румянец.
– Но ведь я помог ей?
– Да, ваше высочество.
Ему требовалось принять решение, возможно, одно из самых важных в жизни – нужно было раз и навсегда принять избранный путь со всеми его колдобинами и рытвинами, со скользкой глиняной обочиной, размытой дождем, с камешками, так и норовящими забраться в сапоги. Решиться легко. Следовать своему решению гораздо труднее. Но в тот момент, когда я уже был готов плюнуть и провести обратную инициацию, Рикаард поднял голову – с уверенностью, отчасти похожей на прежнюю, но обзаведшейся новыми оттенками: спокойной радостью человека, перед которым наконец-то распахнулась дверь родного дома.
– Значит, все правильно.
Но я не успел ни похвалить принца, ни укорить, потому что гномка, чье сознание поспешило вернуться, не открывая глаз, заорала что-то вроде «А-а-а! Пусти!», присутствующими в коридоре соплеменниками этот ор был воспринят как зов боевой трубы, укрепления в лице коменданта и стражников пали, а нам с его высочеством пришлось приложить все возможные усилия, чтобы не оказаться растоптанными или, хуже того, обвиненными в насилии, на которое недвусмысленно намекало содержание и громкость крика…