— А где ты видел нормальных людей? Их, может быть, человек сто в стране осталось, и все у ФСБ под колпаком. Все не так просто. С одной стороны, ни пульса, ни ног у времени нет. Но с другой стороны, все стараются держать руку на пульсе времени и идти с ним в ногу, поэтому корпоративная модель мира регулярно обновляется. В результате люди отпускают прикольные бородки и надевают шелковые галстуки, чтобы их не выгнали из офиса, а вампирам приходится участвовать в этом процессе, чтобы слиться со средой.
— И все-таки я не понимаю, что такое вампосексуал, - признался я.
Бальдр поднял со стола пробирку, оставшуюся после урока дискурса (на пробке была наклейка "немецкая классическая философия, розл. Филф. МГУ"), и стряхнул себе в рот оставшуюся в ней прозрачную каплю. Пожевав губами, он нахмурился и спросил:
— Помнишь одиннадцатый "Тезис о Фейербахе"?
— Чей? - спросил я.
— Как чей. Карла Маркса.
Я напряг память.
— Сейчас… "Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его".
— Вот именно. Твоя задача не в том, чтобы понять, что такое вампосексуал, Рама. Твоя задача стать им.
Бальдр, конечно, был прав - теория в этой области значила мало. Но курс гламура не сводился к теории. Мне были выданы "подъемные" - тяжелый блок запаянных в пластик тысячерублевых банкнот и карточка "Виза", на которой была сумасшедшая для меня сумма - сто тысяч долларов. Отчета о расходах от меня не требовалось.
— Практикуйся, - сказал Бальдр. - Кончатся - скажешь.
Думаю, именно после этого я утвердился в мысли, что быть вампиром - серьезное и надежное дело.
Вампиру полагалось одеваться и покупать необходимое в двух местах - в магазине "LovemarX" на площади Восстания и в комплексе "Archetypique boutique" в Пожарском проезде.
Я, кстати, давно обратил внимание на пошлейшую примету нашего времени: привычку давать иностранные имена магазинам, ресторанам и даже написанным по-русски романам, словно желая сказать - мы не такие, мы продвинутые, офшорные, отъевроремонтированные. Это давно уже не вызывало во мне ничего, кроме тошноты. Но названия "LovemarX" и "Archetypique boutique" я видел так часто, что поневоле перестал раздражаться и подверг их анализу.
Из теоретического курса я знал, что словом "lovemarks" в гламуре называют торговые марки, к которым человек прирастает всем сердцем, и видит в них уже не просто внешние по отношению к себе предметы, а скелет своей личности. Видимо, "X" на конце была данью молодежному правописанию - или комсомольским корням (в торговом зале на видном месте стоял мраморный бюст Маркса).