– Человека сводят с ума разные вещи, – заметил он. – И далеко не всегда они очевидны. Так, кто-то, поднимаясь по лестнице, способен лишиться рассудка оттого, что ему на темя льется кровь. А на самом деле кровь тут ни при чем. Просто другой человек, которого он любил еще сегодня утром, приговорен к смерти через повешение.
– Возможно, – согласилась она, правда, не слишком твердо.
– Прошу прощения. Мне надо было задать эти вопросы. Знаете почему?
Она не ответила, снова поглощенная созерцанием Варфоломея, готового расстаться с собственной кожей.
– Апокрифическая история, – медленно произнесла она, словно констатируя научный факт.
– Что?
– Я имею в виду эпизод из Библии. Да, Варфоломей был замучен, несомненно. Но каким-то обыденным способом. Например, обезглавлен, как было принято в те времена. Ранняя христианская церковь активно использовала эту легенду, дабы ободрить колеблющихся.
– То есть "кровь мучеников питает древо церкви"?
Она удивленно посмотрела на него, и он понял, что попал в точку.
– Может, позвонить вашим родственникам? – предложил он.
– Не надо, спасибо.
– Никому? Даже родителям?
– Мои родители давно умерли.
– У нас есть специалисты-психологи, которые помогают в подобных случаях. Консультанты.
– Если понадобится, я вам позвоню.
Он снова припомнил, как о ней отозвался Росси. В этой женщине за внешним покровом скрывалось море непостижимого.
– А вы сами молитесь когда-нибудь? – неожиданно спросила она.
Коста пожал плечами:
– У нас в семье не было такой привычки. Да и не знаю я, чего просить.
– А зачем намекали мне на вечные вопросы? Типа, если Бог существует, то как допускает, чтобы страдали хорошие люди.
– Значит, все они были хорошими людьми? И англичанин, и тот, кто его убил.
Подумав, она ответила:
– Могу сказать одно – они не были плохими людьми.
– Послушайте, – слегка рассердился он, – вам повезло, что вы не работаете в полиции. Ведь нам, помимо этого, приходится искать ответ и на другой вопрос: почему счастье так благоволит негодяям? Почему богатые становятся богаче, а бедняки беднее? И почему Сталин умер в своей постели? Мой отец коммунист, и в детстве я немало наслышался подобных "вечных" вопросов.
Ник Коста поразился, заметив у нее на лице мимолетную улыбку, придавшую ей совсем иной вид. На секунду Сара Фарнезе помолодела, стала более хрупкой и нежной, избавившись от той ледяной элегантности, которая, как броня, скрывала ее внутреннюю красоту. И вопреки собственным защитным инстинктам он вдруг понял, что от такой женщины любой мужчина может потерять голову.
– Да, семейные традиции, – продолжил Коста. – Именно благодаря им чувствуешь себя членом команды, они поддерживают тебя в борьбе со всем миром. Не завидую тому, кто восстанет против всей этой мерзости в одиночку.