– Да ладно, расскажи это своей бабушке, – возразил Буфорд, выпрямляясь на стуле.
– Эй, приятель, полегче, – попросил Шафт.
Буфорд взглянул на него – в первый раз с тех нор, как пытался снести ему голову. В глазах горела ненависть, но голос пока был сдержанным.
– А тебе не кажется, Шафт, что стоит иногда послушать, что тебе говорят? Поинтересоваться, что происходит вокруг? Ты понимаешь, что этот гад делает на черных столько денег, сколько белым никогда и не снилось?
– Что ты болтаешь, недоумок? Разве ты не веришь в равные возможности? – съязвил Шафт.
– Однажды, – сказал Буфорд, – ты, он и все предатели нашей расы будут лишены права называться черными. Наступит день, когда черные братья перестанут пить кровь друг друга, когда...
– Ой, да заткнись ты, – отмахнулся Шафт.
– ... все негодяи вроде этой свиньи и прихвостни белых вроде тебя будут заживо жариться на костре, и я еще посмотрю на это.
– Не дождешься.
– Дождусь! И посмотрю! И тогда вся эта проклятая страна будет полыхать огнем.
– Ну ладно, хватит! – заорал Шафт.
Буфорд привстал со стула и принял положение для прыжка. Он, казалось, готов был запрыгнуть на небо, чтобы метать оттуда громы и молнии на головы неверных.
– Я уже убедился, что ты сумасшедший. Раньше я только строил догадки. – Обернувшись к непроницаемой туше Нокса Персона, он заявил: – Теперь я все для себя выяснил. А ты, я полагаю, и раньше все знал. Надеюсь, ты понимаешь, что этот балабол к тебе обращался, а не ко мне?
– Я сам решаю, с кем мне говорить, – взвился Буфорд.
– Заткнись, – приказал Шафт.
В воздухе запахло насилием, которое могло обрушиться на Шафта или вылиться в общую потасовку. Буфорд открывал и закрывал рот, как рыба на берегу. Шафт был очень зол. Не на Буфорда с его дурацким красноречием, а на себя. Он зря потратил время.
– Ты слышал, что он говорит, – сказал он Персону, – он не меня хочет убить, а тебя. Либо он, либо ты.
Персон был невозмутим.
– Я же сказал, что он знает, где Беатрис. И ты тоже знаешь, глухонемой болван.