– Да, взял ты его в оборот, – сказал Шафт.
– Да, похоже, – согласился Кароли с делано-равнодушным видом.
Пистолет, бесполезная железка, оттягивал руку Шафта. Он не таясь расстегнул пиджак и засунул его за пояс. К чему теперь конспирация?
– Я спрошу, как думает Нокс, но, думается, сделка состоится.
– Да.
– Давай играть по-честному. Мы сейчас пойдем посмотрим на Беатрис. Если она жива и ты говоришь правду, то я так и передам Персону. Но если нет, если там что-то еще, то в твоем пиджаке появится шесть новых дырок для пуговиц.
– Прежде мне нужно позвонить. – Кароли пропустил угрозу мимо ушей. Он смотрел в сторону телефона-автомата, висящего на стене возле туалетов.
– Никаких звонков, – сказал Шафт. – Идем прямо сейчас.
– Ладно, пошли.
Шафт подумал, не попрощаться ли с копами. Может, передать через них привет Андероцци? Но копы, он знал, не понимают шуток. Только вид крови вызывает у них смех. Он даже не стал им говорить, чтобы убрались с дороги, – это тоже было бы бесполезно. Они всего лишь исполняют приказ, на то они и копы.
Шафт направился к выходу вслед за Кароли, оставив для девушки два доллара на столе. По пути он в последний раз посмотрел на юных хиппи и решил, что они тоже копы.
На улице Кароли повел его налево, в сторону "Гейт". Шафт был рад, что сукину сыну не удалось подцепить девушку. Наверное, ему не очень-то и хотелось, но все равно хорошо.
Улицы были пустынны. Они шли быстро и молча – белый в деловом костюме немного впереди черного во всем черном. Дойдя до середины Томпсон-стрит, они свернули в переулок направо. Здесь было еще тише и темнее. Старые постройки красного кирпича с маленькими, кое-где зарешеченными окнами походили на тюрьмы.
– Сюда, – сказал Кароли.
Здание выделялось среди остальных только наличием в цокольном этаже китайской прачечной, отгороженной от улицы бамбуковыми занавесками.
Дверь была не заперта. Не было ни кодового замка, ни домофона. Жильцам, наверное, нет покоя от бродяг и грабителей, подумал Шафт. Хотя, может статься, все жильцы здесь – вроде Кароли, и грабители, приходящие на промысел в этот подъезд, жалеют, что не отправились в какое-нибудь другое место.
С высокого потолка в вестибюле свисала голая и единственная электрическая лампочка. В ее тусклом свете виднелась узкая лестница, поднимавшаяся в кромешную темноту этажей. На первом этаже за лестницей начинался длинный коридор с квартирами по обеим сторонам. На простых деревянных дверях под номерами значились фамилии жильцов – по две-три на каждой двери. Скорее всего, дальше по коридору скрывались двери с большим числом фамилий. В темноте Шафт не мог различить, но знал это наверняка. Владельцы таких сараев кромсают их на невообразимо крохотные кусочки и сдают. Так и выбиваются в богачи. Гарлем или Гринвич-Виллидж – домовладельцы везде одинаковы. Как волки. Люди, которых они пожирают, везде одинаково вкусны.