Разумеется, это чистое совпадение, но начиная со следующего утра Жюль прямо – таки повис у меня на хвосте. Он держался на отдалении, но глаз с меня на спускал, словом, вел себя как робкий поклонник прекрасной дамы. Поначалу я посчитал, что наши маршруты совпали случайно, но, трижды незаметно проверившись, всякий раз замечал за собой парижанина. Ну и что ему нужно? Охраняет меня, контролирует или следит? А если следит, то по поручению командира или по иной причине? В лоб ведь не спросишь, отопрется и станет еще осторожнее.
Я тяжело вздыхаю, и какой – то мужчина, выглянувший из лавки, тут же начинает мне заговорщически подмигивать и совершать рукой некие странные движения, словно подтягивая что – то невидимое, а затем разбрасывая по сторонам. Странно, на вид он сущий головорез, а ведет себя как какой – то уличный клоун. Заинтригованный, я подхожу поближе.
– Не бойтесь, благородный господин, – произносит он утробным басом. – Посетите благочестивую Марту, лучшую гадалку благословенного Саутгемптона.
– Гадалку? – в задумчивости чешу я затылок. – Что, будет черная магия, гадание на внутренностях с душком, череп утонувшего ребенка и неизменная рука повешенного?
– Что вы, что вы! – машет руками зазывала, силясь изобразить дружескую улыбку. – Ни в коем разе. Гадание по руке, костям барашка и таинственный шар пророчеств, попавший в руки госпоже Марте из таинственных глубин Азии.
– Ну да, наложенным платежом прямо из Шамбалы, – громко хмыкаю я.
Я отворачиваюсь, но в спину ударяет заговорщический шепот:
– Если хотите, можно и по внутренностям, только это обойдется гораздо дороже.
Я быстро оглядываюсь, и голова Жюля, торчавшая из – за угла, тут же пропадает. Тихо скрипит тяжелая дверь, тренькает колокольчик, гадалка, полная дама лет сорока со строгим лицом, властно манит меня рукой. Вновь предупреждающе звякает колокольчик, и я, обернувшись, с недоумением разглядываю зазывалу, который вваливается внутрь сразу вслед за мной. Взгляд у него хмурый, гнилые зубы щерятся в кривой ухмылке, надо думать, заявился охранять таинственный хрустальный шар.
– Идите на улицу, друг мой, – предлагаю я ему по – хорошему. – Гадание – дело индивидуальное, это как любовь, тут третий лишний.
В ответ крепыш выпячивает нижнюю челюсть и вызывающе плюет на пол, бугрящиеся мышцами руки упирает в бока. Как я понимаю, вышибалой в гадальнем заведении служит он же. Секунду полюбовавшись его вздутыми бицепсами, я завистливо вздыхаю и тут же сильно бью ногой в пах. Пока вышибала корчится от боли, разом позабыв про гордую позу, добавляю коленом в лицо. На лице у бедолаги столько шрамов, что одним больше, одним меньше… Оторопевшей гадалке я предъявляю кинжал.