– Давайте подключаться.
Это значит подключать АИК. Одна трубка вводится в правый желудочек - по ней оттекает кровь от сердца в оксигенатор - искусственные легкие. Затем она забирается насосом (это сердце) и гонится по второй трубке в бедренную артерию. По пути еще стоит теплообменник, который сначала охлаждает кровь, чтобы вызвать гипотермию, а потом, в конце операции, нагревает ее.
Подключение хорошо отработано, но требует времени. Все идет как по маслу. Трубка в сердце введена без капельки крови. Приятно. Умею. Не хвались, идучи на рать… Фу, профессор! Саша, наверное, никогда не говорил так. Воспитание не то.
– Машинисты, у вас все готово?
– Да.
– Ну, пускайте.
Заработал мотор. Все-таки он еще шумит. Но терпимо, не как первая машина.
Проверка: венозное давление, оксигенатор, трубки, производительность насоса. Докладывают - нормально.
– Начинайте охлаждение.
Я должен ввести трубку в левый желудочек, чтобы через нее отсасывать кровь, попадающую из аорты, и самое главное - воздух, когда сердце пойдет. Вот на этом я прозевал Шуру.
На миг картина: палата, ночь. Ритмично работает аппарат искусственного дыхания. Она лежит - почти мертвая, без пульса, холодная. Только на экране электрокардиографа еще подскакивает зайчик, указывая на редкие сокращения сердца. Мозг погиб от эмболии, а за ним и все тело. Нужно только сказать, чтобы остановили аппарат, - и через полминуты остановится сердце. Навсегда. И страшно сказать это слово: остановите.
Поеживаюсь, как от озноба.
Вот что значит эта трубка в желудочке. Нужно ее хорошо пришить. А впрочем, это совсем легко, мы постоянно вводим в желудочки инструменты. Нужно четырьмя стежками обшить место прокола, потом, когда трубка извлекается, швы просто затягиваются и дырки нет.
Все сделано, и наступает перерыв.
Еще минут десять, чтобы охладить больного до 22 градусов, которые нам нужны. Все моем руки сулемой.
Марина что-то копается в своем столе - готовится к главному этапу. «Машинисты» берут пробы для анализов. Дима проверяет медикаменты на своем столике и что-то просит принести.
Только нам совсем нечего делать. Временное затишье перед схваткой. Никаких мыслей в голове. Просто стою и смотрю на сердце. Вижу, как оно сокращается все реже и реже по мере снижения температуры. Оно работает вхолостую - кровь гонит аппарат.
– Марина, ты проверила иголки, нитки? Клапаны уже принесли?
– Да, все готово.
– Покажи мне.
Вот он, клапан. Каркас из нержавеющей проволоки, на который хитро натянута ткань из пластика и очень кропотливо пришита, так что образуются створки, как в натуре. Неплохо придумал Сенченко. «Мавр», как его назвал кто-то из инженеров. Хорошая голова.