Конец ромейского войска
— Надо выручать своих, — сказал Духарев.
Его сотники согласно кивнули. Никто не стал говорить, что в бою с ромеями поляжет много больше четырех гридней, томившихся в плену. Своих надо выручать.
Для начала дружинники Духарева устроили ромеям веселенькую ночь. В лучших степных традициях: с устрашающим воем, с дождем стрел, зажигательных, «визжащих», и обычных, невидимых и беззвучных. Не устрой ромеи «правильного» лагеря, им пришлось бы еще «веселее», но и так было не скучно.
Утром не выспавшийся, злой Никифор Эротик собрал таких же невыспавшихся командиров. Он уже знал, что главный росс ухитрился бежать. И высказал по этому поводу всё, что думал. И собственным командирам, и царевичу Борису, осмелившемуся этого росса защищать. Обидно, что наказывать за побег некого. Стражи, которые должны были охранять воеводу, уже несли ответ перед другим судией.
У патрикия было большое искушение выместить недовольство на четверых пленных, но он вовремя сообразил, что их можно использовать как приманку... А потом на военный совет явился проедр[6] Филофей и напомнил, что у них есть цель поважнее, чем сбежавший росс. Великая Преслава. Надо поторопиться. Очень возможно, что Святослав уже у ее стен.
— Или внутри, — буркнул Никифор.
— Преславу взять не так просто, — возразил царевич Борис. — Это могучая крепость. Я думаю, торопиться как раз не следует. Надо подождать, пока подойдут дружины моих вассалов.
В этом был резон. Когда царевичи с ромейским «эскортом» шли через земли южной Булгарии, большинство местных боляр выразили готовность поддержать сыновей царя Петра. Но им требовалось время, чтобы собрать дружины, а Никифор с Филофеем настаивали на том, что ждать — некогда.
В их словах тоже был резон. Надо опередить варваров. Но царевичи подозревали, что немалую роль в этой поспешности играло и то, что сейчас в союзном византийско-булгарском войске на одного булгарина приходилось десять ромеев, а когда к нему присоединятся верные Борису боляре, расклад существенно изменится. И уже тогда не патрикий Никифор будет главным военачальником, а наследник престола Борис.
— Надо подождать, — сказал царевич. — Пусть Сфендослав посидит под стенами Преславы. Мою столицу ему не взять.