Медленнее… Еще медлеленнее…
– Т-е-п-е-р-ь я с т-о-б-о-й с-о-г-л-а-с-н-а.
– Быстрее!!
Медленнее…
– Н-е-т н-и-ч-е-г-о л-у-ч-ш-е с-т-ар-ы-х д-е-д-о-в-с-к-и-х м-е-т-о-д-о-в.
– Быстрее, Лиса!!
Медленнее. Еще медленнее.
– Д-а-в-а-й с-ю-д-а р-а-с-т-в-о-р.
– Есть!
Нас окутала кромешная темнота.
* * *
Прошло какое-то время. По-прежнему было темно. Я вспомнила о своей огненной природе, и запалила огромный фаербол.
– Мать!
Стены пещеры - той самой, логова Тролля, сдвигались.
– Лиса? - Веля как будто просыпалась ото сна. - Где мы?
– Да! Где мы, детка?
– У Тролля дома, - с трудом проигнорировала я "детку". - Его надо спасать!
– Кого спасать, детка? Здесь никого нет.
– Точно?
– Отвечаю, детка. - Тон Козла был и неуверенным и сальным одновременно. - Или, может быть, ты хочешь со мной поспорить? На желание?
Я не ответила на игривый тон козлоногого пастыря. Просто телепортировалась вон из остатков пещеры - метила в лесок возле кафе, тот самый, на территории военной базы. Наверное, туда и попала. Шел снег. Было холодно. Очень холодно. Моя промокшая куртка осталась непонятно где. То ли на "галактических шести сотых", то ли в исчезнувшей уже пещере. Рядом со мной шевельнулась суккуб:
– Ты мерзнешь, Лиса. Хочешь мою рубашку?
Ее голос стал совсем осмысленным.
– Оставь себе, - вздохнула я с облегчением. - У меня тут знакомые недалеко. Козел? Ты что-то хотел сделать?
– Да, Лиса. - Голос козлоногого пана был грустен. Развязное влияние воздуха чужой Вселенной закончилось. - Я знаю. Я тебе обещал. Пошли, Веля.
– Куда еще? - Подозрительно посмотрела на Козла уже строгая и собранная "спецназовка".
– Освобождаться. Я давал слово, и я его сдержу.
– Одну минуту, Козел, - вспомнила я о нашем разговоре в физфаковской аудитории. - Ты говорил, что она превратится в старуху при последнем издыхании.
Веля вздрогнув, попятилась. Потом остановилась, и решительно шагнула вперед. Козел следил за ней, скосив желтый глаз.
– Я не договаривал, Лиса, - повернулся он ко мне. - У суккубов и инкубов есть одна лазейка. Если кто-то из этого бездушного племени жертвует своей жизнью во имя пастыря, то у него появляется возможность обрести свободу воли, и самому стать пастырем.
– То есть, она не станет старухой? - Уточнила я.
– Да, она останется молодой. И будет сама себе хозяйкой. Ты мерзнешь, Лиса. Надень мой пиджак.
Он снял со своих плеч черный фрак, и бережно меня им укутал. Я хотела было воспротивиться, но поняла, что это будет не самым умным поступком в моей жизни:
– Мне было очень холодно. Спасибо.
– Я польщен, - почесал Козел шерсть на груди. - Пошли, Веля.