Пробуждение в темноте, в неизвестности. Потом - слабый свет, мягко падающий на него из окошка в потолке, падающий как легкий снег.
Ночь.
Он тихо лежал и прислушивался. Снаружи не доносилось никаких звуков. Ни сигналов патрульных полицейских машин, ни пьяного пения припозднившихся гуляк - ничего.
И вдруг он вспомнил. Запах резины, слабый, почти успокаивающий. Стальной холод наручников. Металлическое позвякивание цепей при каждом движении…
После того как женщины закончили возиться с ним, после того, как все завершилось, они приладили кольца таким образом, чтобы у него была большая свобода движений. Он мог менять положение во время сна. Мог перевернуться при желании на живот или лечь на бок. Можно было даже поднести руки к лицу или согнуть ноги в коленях. Ему стало свободнее двигаться, но он не был свободен.
Что там сказала эта женщина?
«Ты теперь наш. Ты принадлежишь нам».
Он не испытывал ничего, кроме стыда и унижения. Нет, не совсем так. Он ощущал что-то еще. Было еще чувство, притаившееся за другими, смутное и коварно-предательское, -странное возбуждение…
Как только у него появилась эрекция, он тут же кончил -сперма выплеснулась из него фонтаном, залив ему весь живот. Женщины по очереди склонялись над ним, чтобы слизать ее теплыми влажными языками. Они даже поспорили, кому достанется мутноватая капелька на кончике пениса, последнее свидетельство свершившегося оргазма. В какой-то момент он попытался что-то сказать, но одна из женщин закрыла ему рот рукой, на которой был его запах.
- Нет, не говори ничего. Ты только этим все испортишь.
Потом ему нужно было помочиться. На этот раз его не повели в туалет. Наверное, не хотели нарушать настроение. Просто предложили воспользоваться металлическим судном, которое принесли с собой.
Потом они полностью раздели его, тщательно обмыли. Ему казалось, что все происходящее нереально: вокруг были темнота, цинковый тазик, наполненный до краев водой, его обнаженное тело в колеблющемся отсвете свечей. На стене движутся тени, как будто толпящиеся зрители, спешащие на представление.
Женщины вытерли насухо его тело и одели в чистую одежду. Под голову ему подсунули подушку, задули свечи, вышли из комнаты и закрыли за собой дверь.
- Теперь поспи, - были их последние слова.
Опять он проснулся с первым лучом дневного света, лежа на боку, рука под щекой. Рядом на деревянном полу - две-три капли свечного воска, похожие на упавшие старинные монеты, настолько старинные, что их поверхность почти стерлась за многие годы. Он осмотрел свое тело. На нем были белая футболка и белые трусы. Это была не его одежда. Внезапно он вспомнил события минувшей ночи, и к горлу подкатила тошнота. Он позволил этим женщинам делать с ним все, что они хотели. Подчинился им безоговорочно, без всякого сопротивления. Что же он за мужчина, подумал он, если вот так подчиняется?