- Wat moet je? [10] - спросил он.
Я стал спрашивать о трех голландках.
Он оглядел улицу, посмотрев сначала в одну сторону, потом в другую, затем его багровое лицо придвинулось вплотную к моему.
- «Rot op». - Когда я заколебался, он почти навалился на меня. - Ben je doof? Rot op! [11]
У меня не было другого выбора, кроме как повернуться и пойти восвояси. Дойдя до угла улицы, я оглянулся через плечо. Он стоял и смотрел мне вслед.
Странно, что на той же неделе я познакомился с мистером Олсеном. Пол Бутала устраивал небольшую вечеринку с коктейлем по случаю своего дня рождения (никто толком не знал, сколько Бутале лет, а он предпочитал не просвещать нас на этот счет), и Олсен оказался одним из пятнадцати или двадцати приглашенных гостей. Когда я увидел его, он стоял у окна с кружкой пива, на нем был зеленовато-коричневый шерстяной свитер. Приветливое, слегка помятое лицо, волнистые волосы припорошены сединой. На вид ему было лет пятьдесят. Большинство гостей выглядели довольно экзотично - один прохаживался в темно-бордовом бархатном пиджаке с желтой розой в петлице; другой стоял, опираясь на книжные полки, в узком черном костюме с черной сорочкой; род их занятий, если они вообще чем-то занимались, также казался таинственным и экзотичным, совсем как прошлое Буталы. Олсен выделялся из них, потому что выглядел слишком обыкновенно. В тот момент я, конечно, не имел понятия, что он работает mjeugdpolitie, филиал голландской полиции, специализирующийся на таких преступлениях, как жестокое обращение с детьми и с женщинами. Если бы меня спросили, какова, по моему мнению, его профессия, то я бы сказал, что он похож на директора школы. Я подошел и представился. Олсен был датчанином из Архуса, но последние десять лет он жил в Голландии. Тогда мы с ним в этом похожи, сказал я ему. В уголках его глаз собрались морщинки, он поднял свою кружку с пивом и выпил. Мы также оба знали Изабель. Ему довелось встречаться с ней несколько раз через Пола Буталу. Он сказал, что она произвела на него очень сильное впечатление, не только своей элегантностью, но и самодисциплиной. Возможно, подобно большинству людей, он не понимал, что балет немыслим без полной самоотдачи и тяжелого труда. Я спросил его, чем он зарабатывает себе на жизнь. Его ответ удивил меня, и, желая узнать побольше, я начал его расспрашивать. В какой-то момент разговора он затронул тему нераскрытых преступлений, и особенно преступлений, которые никогда не будут раскрыты только потому, что о них никто никогда не заявлял. Он назвал такие преступления «темными случаями», - я запомнил эту фразу. Наверное, я выпил слишком много коктейлей в тот вечер - признаться, я никогда не умел пить, - потому-то и намекнул ему, что мне известен один такой случай. Если его это и заинтересовало, то он не подал виду. Не нахохлился, не приподнял удивленно брови, как сделали бы на его месте другие. Нет, это был не его стиль. Он просто пристально посмотрел на меня своими внимательными, серыми глазами через край пивной кружки. Я объяснил, что говорю о моем друге, мужчине, которого похитили несколько женщин и держали взаперти восемнадцать дней. Олсен немного помолчал, а потом рассмеялся и сказал: «Это ужасно».