Спицын, воткнув в шлем пучки разноцветных проводов, склонился над рацией, пытаясь — в который раз уже — связаться с «Хиусом». Дауге и Юрковский принялись обсуждать план изысканий, переходя время от времени на язык жестов, чтобы не орать и не мешать остальным.
Быков передал Ермакову управление, дал несколько полезных советов, забрался на тюки и приготовился соснуть на ближайшие полтора-два часа, оставшиеся, по словам Ермакова, до Голконды. Но заснуть не удалось.
Богдан Спицын вдруг поднял руку, призывая к молчанию.
Юрковский обрадованно спросил:
— Что? Есть связь?
— Нет… Но… Погодите минутку.
Он принялся торопливо вертеть рубчатые барабанчики верньеров, затем замер, прислушиваясь.
— Пеленги.
— Чьи? «Хиуса»?
— Нет. Слушайте.
Дауге и Юрковский перегнулись через его плечи. Ермаков оставил управление и тоже наклонился к рации. Дауге протяжно свистнул:
— Оказывается, кто-то уже здесь есть?
— Выходит, так.
— Справа по курсу… Интересно! — Ермаков обернулся к Быкову. — Алексей Петрович, возьмите управление на минуту.
— Слушаюсь…
Ермаков пристроился рядом со Спицыным и принял от него наушники. Лицо его было встревоженно.
— Три точки тире точка. Кто бы это?
Он снял наушники и поднялся.
— За последние десять лет в район Голконды были направлены шесть экспедиций и по крайней мере дюжина всевозможных беспилотных устройств.
— Так, может быть… — глаза Дауге расширились, — может быть, там люди? Потерпели аварию и просят о помощи?
— Сомнительно, — покачал головой Юрковский. — Вы как думаете, Анатолий Борисович?
— Кривицкий на Марсе продержался в своей ракете три месяца. Но он нашел воду…
— Да, воду…
— Так что, скорее всего, это автоматический пеленгатор.
Быков, нетерпеливо ерзавший на своем сиденье, вмешался:
— Ну, будем поворачивать?
— Давайте…
Ермаков думал. Впервые Быков видел, что командир колеблется. Но причины для таких колебаний были достаточно веские, и это знали все.
— Вода, — произнес Ермаков.
— Вода, — как эхо повторил Юрковский.
— Возможно, это все же недалеко? — просительно сказал Дауге.
Ермаков решился:
— Хорошо! В пределах двух часов езды — согласен. Алексей Петрович, поворачивайте. Берите по гирокомпасу, — он снова наклонился над рацией, — шестьдесят градусов примерно. Вот так. И выжмите из двигателя все.
«Мальчик» резво бежал наперерез струям пыли, летящим с севера. Ветер бил в левый борт, и порой удары его достигали такой силы, что Быков «шестым чувством» водителя ощущал неустойчивость машины. Тогда он слегка менял курс, стараясь подставить ударам плотной волны газа с песком лобовую броню, или вытягивал правый опорный шест. Богдан с наушниками сидел за рацией и вполголоса корректировал направление. В зеркале качалось бледное лицо Дауге с закушенной губой. Летели минуты, летели багровые тучи… Раз Юрковский нагнулся и что-то неразборчиво крикнул, указывая вперед. Быков успел заметить сквозь пыль странную стекловидную проплешину в несколько десятков метров в диаметре, посредине которой зияла огромная дыра с рваными краями, затем гусеницы коротко прогрохотали по твердому. Он вопросительно оглянулся на Дауге, но тот, видимо, ничего не заметил и ответил ему недоумевающим взглядом. «Мало ли загадок на Венере, — подумал Быков. — Вперед, вперед!» Дрожащая стрелка спидометра качалась между 100 и 120. Таинственный красно-черный мир пролетал справа и слева, скользил под гусеницы. От мелькания кровавых и угольных пятен рябило в глазах.