- Я понимаю, что вы против них (показывая на нас), но нас-то за что же убивать?
Этот человек, конечно, не предполагал встретиться с нами на этом свете. Потом ему было не очень ловко…
На шканцах толпились матросы. Когда нас вывели, то послышались голоса:
- Зачем их трогать! Довольно крови!…
Из голосов я узнал один - квартирмейстера моей роты…
Произошло некоторое замешательство. Нас повернули и отвели обратно в каюту. При этом нам было заявлено, что Лобадин сказал: «Хорошо, пусть они останутся! Меньше крови - лучше для России!"
Из следственной комиссии по телефону нам передали, что нас доставят в тюрьму в Гельсингфорсе, где мы предстанем перед революционным судом. Позднее нам было неофициально сообщено, что до этого решения Комитет предлагал меня - расстрелять, а Саковича - утопить.
В это время "организация" на корабле была такова: командовал Лобадин, должность старшего офицера исполнял Колодин. Все члены комитета были переодеты "во все черное", то есть были одеты в синие фланелевые рубахи и черные брюки, тогда как остальная команда была в рабочем платье. После съемки с якоря на мостике стояли Лобадин, Колодин и "вольный» Коптюк, все одетые в офицерские тужурки.
По некоторым "келейным" сведениям мы узнали, что большинство команды революционерам не сочувствуют, считают, что произведенный бунт есть страшное преступление и убийство… Многие, при случае, постараются противодействовать мятежникам. Не зря при обстрелах минных судов из орудий "азовские" снаряды цели не достигали. Были случаи "заклинивания" орудий.
Главари чувствовали эту затаенную ненависть и готовность противодействия. Комитет держал власть страхом, террором, беспощадными действиями.
В 11 часов один из вестовых принес нам матросский! Войдя в каюту и, увидя нас, он всхлипнул и тихо сказал:
- Что сделали, что сделали…
Это подслушал часовой, и вестовому попало, хотели его убить, но не решились.
Выйдя в море, крейсер пошел по направлению к Ревелю. В море встретили миноносец "Летучий" под командой лейтенанта Николая Вельцина. Миноносцу подняли сигнал "присоединиться". Причем красный флаг спустили, а подняли снова Андреевский. Ничего не подозревая, миноносец приблизился, но когда там поняли положение, то "Летучий" повернул и стал уходить полным ходом. По нему открыли огонь из орудий, к счастью, безрезультатно.
Подходя к Ревелю, встретили финский пассажирский пароход, идущий из Гельсингфорса. Заставили его остановиться, спустили и послали шестерку, потребовали капитана. Приехал финн и на расспросы ответил, что действительно в Свеаборге - крепости Гельсингфорса - было восстание гарнизона, были беспорядки и на кораблях. Но теперь все подавлено, так как броненосцы обстреливали крепость из 12-дюймовых орудий. Финна отпустили. Комитет был сильно обескуражен. Значит, революция в Гельсингфорсе не удалась. Что делать дальше?