— Ну да, жив. Только в коме. Вообще, странный парень, одет в какое-то рубище.
Инспектор тщательно осмотрел неподвижное тело молодого мужчины — бледного, длинноносого, с реденькой рыжей бородкой и длинными волосами. Одет он был и в самом деле довольно странно — в грязный длинный балахон, узкие штаны с браслетами, плащ — такой, как показывают в фильмах про викингов. На кожаном поясе — вроде как пустые ножны от меча и какая-то сумка, вроде той, что носят туристы.
— Документов никаких?
— Нет, — доложил один из полицейских. Ньерд почесал затылок:
— Похоже, напрасно нас вызвали… Девчонки какие-то звонили, орали — мертвый на остановке. А он, оказывается, жив. Видно, плохо стало, вот и упал.
Полицейский опустил глаза:
— Так мы ж сообщили…
— Сообщили, — скептически усмехнулся инспектор. — А вообще, может такое быть, чтобы человек вдруг внезапно впал в кому? — Он повернулся к медикам.
— Был похожий случай, — кивнул лысоватый врач. — С тем русским парнем, помните?
— Ну да, ну да, — рассеянно покивал Ньерд. — Он, кажется, до сих пор в клинике?
— Да, у доктора Норденшельда. Говорят, интереснейший случай.
— Так и этого, может, туда? Врач рассмеялся:
— За русского заплатила музыкальная ассоциация, а кто заплатит за этого?
— Музыкальная ассоциация? — инспектор насторожился. — Так, может, и этот — музыкант? У них сегодня очередное сборище в Черном лесу. Потому и одет так.
— Да, — кивнул медик. — Там всяких придурков хватает. Музыкант, говорите? Что ж, придет в себя — скажет.
В стоящем рядом «вольво» вновь запищала рация. Ньерд открыл дверцу:
— Да, комиссар? Нет, комиссар. Похоже, не наш случай. Да, да, все равно посмотрю, раз уж приехал.
Инспектор вернулся к остановке. Пригладил рукой растрепавшиеся от ветра волосы, мельком взглянул на часы. Пять часов вечера, а уже заметно стемнело. Вокруг зажглись фонари, и сиреневые снежинки закружились в волшебном рождественском танце. Хорошо как, красиво…
— Комиссар, нам уже можно идти?
— Я не комиссар, я инспектор, — оглянувшись, машинально поправил Ньерд. Сзади стояли две девчонки — они, видно, и позвонили в полицию, заметив лежащее в сугробе тело. Одна темненькая, с косичками, лет тринадцати-четырнадцати, в зеленой куртке и голубых джинсах, другая постарше года на два, глазастенькая крашеная блондиночка, в легкой, украшенной стразами курточке из мягкой черной кожи и таких же джинсах.
— Я — Дагне, — представилась блондинка. — Дагне Ленстад, а это моя подружка, Блесси. Мы ждали автобуса, дурачились, бросались снежками, забежали за остановку, а там… прямо напротив контейнера.