По производимому защитниками шуму я определил, что меня сопровождают пять человек. Двое ведут под мышки, один постоянно тычет топором в спину, оставшиеся держат мою голову под прицелом.
Мы куда-то спускались, подымались, двигались по переходам, по мостикам. Сначала под ногами был камень, потом земля. Потом снова камень, и закончилось все шуршащей соломой.
- Стой, парламентарий, - я остановился, - Руки растопырь! И лапы свои на ширину плеч изволь.
Я развел руки в ширину. Готовясь принять объятия обрадовавшегося человечества. Но человечество не обрадовалось, а быстренько прихватило руки новыми путами. Теперь уж совсем приятная картина получилась. Голова в потемках, руки распяты, хорошо хоть, что кляп в рот не вставили.
- Может, кляп ему всобачить? Или зубы предварительно выбить, чтоб не кусался?
Если бы спросили меня, то я согласился бы на первый вариант.
- Снимите мешок! - значит решили, что с зубами менее хлопотно. А может и нет. Это не сопровождающие меня лица, а новый персонаж.
Властный, достаточно мужественный голос. Мужчина пятидесяти лет. Белый. Рост средний, полнота средняя. Чирей на левой ягодице, кариес на четвертом зубе сверху. Изжога по утрам. От кислого вина. Постоянная мигрень. От набегов нелюдей. Мысли все больше о безопасности замка.
Кто-то подбежал и стал стаскивать с меня мешок, к которому я даже и привык.
- У папы сегодня настроение паршивое, - прошептал голос, - Станешь выпендриваться, враз в расход пустит.
Голова благополучно освободилась от вонючей темницы, и передо мной предстала весьма занимательная картина.
Мы, я и хозяева замка, находились на скотном дворе. На бывшем скотном дворе. Мое тело привязано к изгороди. Хозяева, естественно, свободны и чувствуют себя достаточно непринужденно.
Из нормальных людей я и, как и предполагалось, крепкий мужик пятидесяти лет с проплешиной на голове. Серебряная кольчуга, короткий меч на поясе из того же металла, руки сложены на груди. Лицо суровое, взгляд пронзительный, настроение паршивое.
Что касается остальных, то здесь мое сознание произвело сбой и загудело, как испорченный трансформатор.
Рядом со мной стоял упырь натуральный неразвитый. По определению, но не по сущности. Именно данный представитель славного семейства упырей оказался достаточно развит, и в маленьких глазах его блестели вполне одухотворенные искорки. В руках серебряная секира, на голове металлический горшок. На груди кожаный панцирь с серебряными застежками. Примечание - секира опасно близко поднесена к горлу. Моему, естественно.
Рядом с мужиком, у которого паршивое настроение, десять мертвяков.