Банда оглянулся на ротного - "чего молчишь?" - и онемел: вместо Витьки в люк упал залитый кровью труп, у которого совершенно не было головы.
Из воротника куртки торчали ошметки мяса и, - он даже сейчас вздрогнул, вспомнив то зрелище! - зубы нижней челюсти.
То ли разрывной пулей, то ли осколком Дербеневу начисто снесло голову. Как будто и не было Витьки…
Отстреливаясь, они за считанные минуты пронеслись по дороге назад, к своим.
Банда выскочил из бэтээра, остановившегося на полном лету около командной машины, и бросился к командиру батальона на доклад:
- Товарищ подполковник…
- Лейтенант, я все понял. Помойтесь.
- Товарищ под…
- Умойся, Саша!
Только сейчас Банда уловил какое-то странное выражение в глазах подполковника. Некоторое время он никак не мог понять, что же оно означало. И вдруг почувствовал, что командир смотрит на него… с ужасом. Да-да, немой животный ужас застыл в глазах бравого боевого офицера.
Банда, ничего не понимая, отошел в сторону, и тут к нему подбежал сержант Савельев, командир отделения.
- Товарищ лейтенант, пойдемте… У нас там вода есть.
- Чего вы ко мне все дободались? Какого тебе-то хрена надо? - закричал в сердцах Банда на сержанта, не врубаясь во внезапную причину столь пристального внимания к своей внешности. - Чего надо, спрашиваю?
- Кровь у вас, товарищ лейтенант…
- Где?
Сашка быстро взглянул себе на грудь, и его чуть не стошнило. Бронежилет, хэбэшка, ремень - все было в свежей, блестящей на солнце крови. А на плече, на воротнике белели студенистые, вздрагивающие от любого движения мозги и застрявшие в них осколки костей.
"Витьки!" - сразу понял он.
- ., твою мать, - громко, не сдерживаясь, в сердцах выругался Банда.
Больше времени терять было нельзя, он наскоро помыл лицо под тоненькой струйкой воды из фляжки Савельева, смахнул с обмундирования то, что осталось от головы Дербенева, и снова вскочил в бэтээр, бросившись догонять ушедшую вперед колонну…
А вечером в лагере, снимая "лифчик" и бронежилет, пропитавшиеся кровью друга, снова почувствовал, как терпкий ком подкатил к самому горлу, заставляя сжиматься желудок противными спазмами, - в складках его хэбэ, под бронежилетом, придавленный "лифчиком", целый день пролежал вытекший, похожий на мокрую выцветшую тряпочку глаз Витьки…
Этот запах - запах крови, мозгов, запах внутренностей человеческих, густо-густо замешенный на запахе водочного перегара, преследовал Банду несколько недель. Он не мог спокойно есть. Не мог без отвращения одевать свое, уже давным-давно отстиранное обмундирование, не мог сидеть в бэтээре, на броне которого убили капитана Дербенева.