– Иду, – донеслось из квартиры. На пороге возникла чудовищной толщины женщина лет пятидесяти.
– Вы ко мне?
– Да.
– Проходите.
Перешагнув через крошечную прихожую, я оказалась в кухне, до отказа забитой вещами. Над головой висело выстиранное белье, на плите исходила паром огромная кастрюля. Хозяйка, очевидно, решила подкрепиться. На столе красовалась внушительных размеров тарелка. Я принюхалась – гороховый суп. На клеенке лежали толстые ломти хлеба, обильно намазанные маслом, рядом красовались кусищи жирного бекона. Да уж, ничего удивительного, что дама к пятидесяти годам заработала инвалидность. Ей бы сесть на диету, месячишко-другой поесть отварные овощи и попить чайку без сахара, глядишь, и здоровье поправится.
– Вы из поликлиники? – спросила тетка, откусывая разом половину чудовищного бутерброда.
– Нет, – ответила я и сунула ей под нос рубашку. – Ваша?
Бабища уставилась на кусок батиста.
– Не-а, мы такое не носим, да и размер мелкий, у меня пятьдесят четвертый.
Однако, она кокетка. Пятьдесят четвертый у нее был в глубоком детстве, сейчас объем ее бедер приближается к трем метрам.
– Королева Алла вам кто?
– Дочь, а чего?
– Вот видите, меточка…
– А-а-а, – пробормотала баба, – вспомнила.
– Ну, – поторопила я. – Значит, ваша?
Хозяйка методично прожевала кусок, затем с вожделением поглядела на остаток сандвича и принялась объяснять ситуацию.
У нее есть сестра Роза. Та работала в богатом доме прислугой. Хозяйка иногда давала ей носильные вещи – брюки, кофты, халаты… Роза – женщина тучная, шмотки элегантной дамы ей и на нос не налезут, вот она и раздавала их по родственникам. Один раз принесла данную рубашечку. Карина и решила ее Алке в пионерлагерь дать, но девочка отказалась.
– Вырез видите какой, – объясняла Карина, – прямо до пупа, вот девка и застеснялась, пару разов надела, и все. Из лагеря приехала и зашвырнула.
– Ну и куда вы дели рубашку?
– Так Розке обратно отдала!
– Адрес говорите.
– Чей, мой?
О боже! Да ей срочно следует добровольно объявить голодовку, а то жир уже подобрался к мозгам.
– Нет, Розы.
– Радиаторная улица, десять, квартира восемнадцать
– Телефон есть?
– У кого?
Нет, все-таки хорошо, что я занимаюсь с Темой немецким. Кто другой на моем месте давным-давно надел бы Карине на непричесанную голову тарелку с наваристым супчиком, но Тема воспитал во мне редкостное терпение.
– У Розы.
– Конечно.
– Позвоните и спросите, дома ли она.
– И звонить не надо, – пояснила Карина, – ясное дело, у себя сидит, куда ж ей деваться?
Я молча окинула взглядом эту гору сала. Вообще говоря, вечером можно пойти в театр, в гости или просто на прогулку.