Как большинство офицеров, несущих службу в столице и ни разу не побывавших на театре военных действий, Архаров не нуждался в том, чтобы развивать и применять воображение. Что нужно - придумает и прикажет начальство. Затея графа Орлова разбудила в нем совершенно детский азарт - и он затеял свою ловушку, не слишком хорошо представляя, как она будет действовать.
– Нет, шалишь! - вдруг воскликнул он.
Придуманный им житель Зарядья мог ведь и увязаться за митрополичьей каретой хоть к черту на рога. Не может такого быть, чтобы не нашелся человек, изо дня в день созерцавший, как люди несут на всемирную свечу деньги и драгоценности, складывают их в одно место, и чтобы тот человек не стал думать, как бы ему заполучить сей дорогостоящий сундучок. А скорее всего, что вызволять сундучок побежали сами затейники - тот мастеровой Митька и его дружок Устин Петров.
Стало быть, следовало все-таки, угрожая именем графа Орлова, трясти и тормошить Марфу. Она знала, где могли промелькнуть и бывшие в сундуке драгоценности, и меченые рубли. А будет упираться… Будет упираться - послать за немцем, черной душой! Коли его все Зарядье ненавидит и боится - вряд ли сводня, у которой грехов - как блох на барбоске, при немце станет кобениться.
– Ты, Тучков, не запомнил часом, где живет та сводня? - спросил Архаров.
Левушка задумался.
– А Бог ее знает… Ты что, опять к девкам собрался? - он заулыбался, предчувствуя встречу с любезной Парашкой.
– К девкам, к девкам… Пошли, поищем. Вот черт, надо было Шварца спросить! Он непременно должен знать!
Левушка фыркнул - Шварц меньше всего походил на человека, который шастает по сводням. Архаров понял это фырканье и хотел было возразить: вот ведь наш Бредихин тоже на такого селадона не похож, годы преклонные, рыло оспой изрыто - будто картечью, однако все петербуржские сводни его знают и привечают, он и женившись будет у них лучшим гостем.
Но не возразил, хотя имел в виду иное - что немец при его преклонении перед порядком (Архаров даже знал немецкое слово «орднунг») обязательно помнит все притоны и их хозяев.
Долго бы они околачивались в переулках, пытаясь опознать местность, которую оба видели лишь ночью, но им повезло - навстречу от ворот кинулся человек, размахивавший кистью, вымазанной в красной краске.
– Ваши милости, Николаи Петровичи! - закричал он. - Не извольте к нам жаловать! Хозяйка велела всех гнать в три шеи!
Ошарашенный таким обращением Архаров так и встал пнем.
– Ты, что ль, Никодимка? - спросил Левушка. - Да уберись ты с кистью! Всех перемажешь!
– Ваши милости! - чуть не плача, продолжал Никодимка. - Уходите, Христа ради! Хозяйка сказала - коли кого на двор пущу, пристрелит! А она не врет - у нее пистолет есть!