– Ты, что ли, Герасим? - спросил Архаров.
– Для кого и Герасим…
Левушка под епанчой изготовил к стрельбе пистолеты.
– Марфа Ивановна кланяется тебе полуполтиной, - невозмутимо продолжал Архаров.
– Не полтиной?
– Нет, полуполтиной.
– Не гривенником?
– Полуполтиной.
Архаров достал из кошелька монету нужного достоинства и выложил на стол.
– Дивно мне это, - сказал Герасим. - Вы ведь оба нездешние, по выговору слышу. Что ж Марфа вас ко мне шлет?
И помахал веткой, чтобы дым шел шустрее.
– Я про три рубля разведать хочу, - объяснил Архаров.
– Что за три рубля?
– Большие, елизаветинские. Коли они от тебя к Марфе попали, так будь любезен, расскажи, кто к тебе их притащил.
– Да я Марфу уж недели две как не видал.
– И девчонка от нее к тебе не прибегала?
– Какая девчонка? Они у нее не переводятся.
– Глашка.
– Кривозубая, что ли? Нет, и Глашка не прибегала. Да ты, сударь, объясни - какие такие три рубля? - с беспокойством спросил Герасим. - Что они означают?
– Ничего не означают, просто - три большие рубля, вот такие…
Архаров предъявил образец.
– И что - три рубля?
– Ты их никому для Марфы не передавал?
– Да какого кляпа ты с талыгаем рассусоливаешь! - вдруг заорал гость, до поры молчавший у стола. - Ты не видишь, что ль? К басвинску сламу подбираются! А ну, хандырь отседа! Видывали таких! Не таким укорот давали!
Он взялся за бутылку умелой рукой, но Архаров, словно не замечая злости, сделал два шага к крикуну.
– С чего ты взял, будто нам ваш слам надобен?
– Понаехали! Всюду морцы суют! Гераська, гони их - не то с тобой то же, что с косым Арсеньичем будет! - опасный мужик полез из-за стола.
– Тучков, встань в дверях, никого не выпускай, - велел Архаров и скинул епанчу.
Против него было двое - Герасим еще не решил, хочет ли он бить офицера, к тому же гвардейца. Но эти двое, подбадривая друг друга и навешивая на Архарова таких титулов, что и в страшном сне не услышишь, полезли на него, размахивая кулаками, как люди, которые в драках-то побывали и сколько-то зубов в них потеряли, но всякий удар у них - сам по себе. Архаров же умел увязывать удары между собой так, чтобы ни одно движение не было напрасным, и рука, возвращаясь после сильного тычка или оплеухи, благодаря внезапному развороту тела, не теряя скорости и замешанной на скорости силы, поражала не ждущего лиха второго, а то и третьего противника.
Они, москвичи, не ожидали увидеть в исполнении петербургского гвардейца настоящий русский бой, основательность опытных стеношников и ухватку мастеров охотницких поединков. Давнее мастерство, которым царей тешили, еще не пропало, еще хранилось, еще передавалось от умельца к умельцу. И кто же мог знать, что этот тяжелый и неуклюжий на вид офицер смолоду прошел основательную и безжалостную школу?