А потом как будто взорвался.
Опрокинутый стул не успел рухнуть на пол – Богдан оказался у тенятника. Ударил без замаха. Еще раз. Приставил Дыев нож к кадыку, надавил другой рукой на затылок. Шипел негромко и страшно, как разъяренная змея:
– Я шел к тебе десять лет, гнида! Десять лет назад, после богомерзкого действа в Маневичах – ты сделал первую свою ошибку. Ты увез с собой Ингу Зайдер, а я… А я поклялся ее найти. Хотел разыскать – известной цирковой артисткой… А нашел мертвой и… Не стоило тебе увозить ее… Второй раз ты ошибся тут, в Польно… Не надо было сваливать эту девушку на Гильснера. Напрасный ход… Сошло бы и здесь, как сходило там, в России. Гильснер – конечно, паршивая овца, – но из стада рабби Исраэля. Не стоило подставлять именно его. Все закарпатские евреи повисли у тебя на хвосте…
Тенятник молчал. Струйка крови скатывалась из разбитого носа – и быстро слабела. Богдан тоже замолчал. Отошел от Де Лануа, устыдившись вспышки, нарушившей всегдашнее ледяное спокойствие. Внутри было пусто. Когда кончается путь длиной в десять лет, так оно и бывает…
– Где твоя дочь? – перешел Богдан к главному.
Дочь тенятника должна была умереть несколько лет назад от белокровия – и умерла бы, не спаси ее отец единственным в своем роде лекарством. Ценой спасения девочки были десятки укромных могилок, разбросанных по западным губерниям и сопредельным странам… Десятки девушек, не ставших артистками. Не ставших женщинами… Ставших выпотрошенными трупами.
– Где ты ее прячешь?
Тенятник молча оскалился.
Богдан оскалился в ответ. Пусть тварь на редкость живуча – но боль от зазубренного Дыева ножа меньше не станет. Сегодня воздается за все и за всех – той же мерой. Он шагнул вперед, поигрывая ножом…
Тенятник атаковал.
Это была почти безнадежная попытка – отчаянный бросок с руками, скованными за спинкой громадного дубового стула. Стул взлетел в воздух вместе с телом – и вместе с ним обрушился на утоптанный земляной пол…
Богдан застонал. Безнадежная попытка удалась – когда оскаленные зубы были в пяти вершках от его горла, Богдан отмахнулся ножом – чисто рефлекторно. И попал – рефлексы у него были безупречные.
Почерневший черенок ножа торчал из глазницы, кровь выплескивалась ритмичными толчками. Тело дергалось, тенятник еще жил – но допроса не будет, мозг поврежден. Надо добивать. И – самому искать девицу Черноиванову…
Он взялся за нож, потянул – кровь измарала руки. Но крови Богдан Савельич Буланский не боялся.