Хельги слышал, конечно, что Вальхалла, обитель Отца Богов, была чертогом со многими очагами в полу и со стенами, увешанными оружием. Все так, но ему с детства представлялось не дымное жилище, пропитанное запахами стряпни, а что-то похожее на морозные, полные света зимние облака… Нет, на месте Одина Хельги точно поселился бы где-нибудь здесь. Боги не возделывают полей, человеческая пища им не нужна. Ну, не нарочно ли была создана эта ширь, чтобы любоваться ею с порога Вальхаллы, – зрелище, достойное героев, а ведь был меж ними и отец!..
Каждый человек не просто живет сам. Его грудью дышат бесчисленные поколения рода, все, ушедшие в непроглядную темноту, и все, кому еще не настало время родиться. Глазами сына смотрел на Свальбард Хельги Виглафссон, которого сожгли в Гардарики. И дед Виглаф, мечтавший повидать эти края. И оттого вдвое радостней было глядеть по сторонам и шагать вслед за Оттаром по камнепаду, взбираясь все выше!
Карк сдержал обещание: действительно навьючил на себя все припасы и еще порывался идти первым, особенно когда перебирались через ледник.
– Невелика будет неудача, если я провалюсь… – повторял он умоляюще, заглядывая Оттару в глаза. Но уговорить его не сумел. Оттар сам пошел впереди, и однажды снег расступился у него под ногами, обнажив глубокую трещину во льду. Копье Оттара легло поперек, и он выскочил из ловушки еще прежде, чем Хельги с Карком подоспели на помощь.
– Впредь наука мне, неосторожному, – сказал он, отряхиваясь и сплевывая в бездонную голубую дыру. – Вот видишь, Карк, мы могли потерять не только тебя, но и всю нашу еду.
Карк молча нагнулся, помогая ему вычистить снег из сапог. Руки у вольноотпущенника заметно дрожали.
А когда они уже сошли с ледника и двинулись дальше вверх к перевалу, позади вдруг раздался удар грома, от которого все трое испуганно обернулись.
– Лед трескается, – сказал Оттар и добавил, подумав: – Так вот почему я не видел ни одной нерпы там, возле края!..
Хельги хотел спросить его, в чем дело, но перехватил насмешливый взгляд Карка и промолчал.
На самом перевале тоже властвовал ветер – в глаза летел песок и мелкая пыль. Так всегда, если земля не укутана травяной шубой, не прошита гибкими корнями деревьев. Скрипели под ногами камни, раздробленные водой и морозом на множество колючих обломков. Больно было идти по ним в мягких кожаных сапогах. К тому же сверкающая Вальхалла снежных гор и большого фиорда не была больше видна; впереди и вокруг лежала голая пустошь, то тут, то там вздымавшая в небо безжизненные скалы. Лишь морские птицы по-прежнему кружились над головами, да прошмыгнул и скрылся впереди облезлый летний песец…