Но давайте задумаемся: а было ли что уничтожать?
В летописи о том, как Ярослав заставил переписчиков корпеть над какими-то книжонками, - пара строк. Распорядился - хлопцы сели за дубовые столы и, высунув от старания языки, взялись выполнять госзаказ. Вот и все. То, что получилось, якобы собрали при Софийском соборе. Откуда из этого убогого факта взялся вывод, что среди переписанного при Ярославе были какие-то выдающиеся тексты, чуть ли не превосходившие по качеству само «Слово о полку Игореве»?
Начнем с того, что Ярославу «на культуру» история вообще отвела не так много. Десятилетиями он упорно воевал за Киев со своими братьями - сначала Святополком Окаянным, затем Мстиславом Черниговским - и окончательно утвердился тут только после смерти последнего в 1036 году. Не успел утвердиться, как привалили печенеги. Пришлось срочно отгонять и их. Потом нужно было снаряжать неудачно закончившийся поход на Византию, строить вокруг Киева новую крепкую стену - на культурный подъем времени почти не осталось.
Русь XI века - полуварварская малограмотная страна. Библия толком не переведена. Ветхий Завет на русском языке появится только в Московии XV века. А при Ярославе Мудром даже большинство Евангелий - так называемые априкосные. Они содержат выдержки из текстов четырех евангелистов вперемешку. По сути это дайджесты, приспособленные к церковной службе - чтобы попу не искать в полном тексте, какой отрывок в какой день зачитывать еще более темной, чем он, пастве. Знаменитое своими картинками Остромирово Евангелие, переписанное в 1056-1057 годы дьяконом Григорием для новгородского посадника Остромира, как раз априкосное, упрощенное. А «четвероевангелия», содержащие полный текст, в эпоху Киевской Руси почти не попадаются! Для них попросту еще нет соответствующего читателя!
Не мог Ярослав Мудрый передать библиотеке Софийского собора и светские книги. Во-первых, это считалось не очень приличным. А во-вторых, отдавать было просто нечего. Свои «шедевры» легкого жанра написать еще не успели, а передирать зарубежные - не хватало грамотных специалистов. Как отметил еще в 50-е годы XX века далекий от псевдосенсационных построений профессор Н. К. Гудзий, «специфически светская литература, свободная от морально-религиозной окраски, бытовавшая в Византии все же в достаточном количестве, вовсе не была известна на Руси».
Только в XII веке, через сто лет после смерти Ярослава, переведут отрывки отдельных изречений Плутарха, Диогена, Аристотеля и составят из них сборник «Пчела» - удобное пособие для стиляг, не желающих портить глаза образования ради, но при случае не гнушающихся блеснуть вершками учености. Можно представить этих древних киевских «голохвастовых», поражающих обывателей своей эрудицией! Но даже они плод куда более поздней, чем ярославова, эпохи.