Она схватилась за ручку двери: заперто. Она так и думала. Марк попытался обойти ее со спины: она увернулась. Лезвие скользнуло по двери. Он не успел повернуться, а она уже стояла у балконной двери, но даже не попыталась открыть ее. Она схватила круглый одноногий столик, стоявший у кровати, и разбила стекло.
— НЕТ! ТОЛЬКО НЕ ЭТО!
Она повернулась лицом к струе воздуха. Одного короткого вдоха хватило, чтобы она ожила. Она ухватила угол покрывала, чтобы защитить руку, вырвала большой осколок стекла из дыры и повернулась — все одним движением. В этот момент Марк ринулся на нее, подняв нож. Осколок вонзился ему глубоко в живот. Кровь широкой струей хлынула на ее бедра.
Он уставился на нее налитыми кровью глазами — она заметила, что радужки у него обведены тонкой нефритовой полоской. Он так и замер неподвижно, в нескольких сантиметрах от нее. Из его рта, под усами потекла тонкая струйка крови. Она подумала, что могла целовать этот рот, что она ласкала эти плечи, лизала это тело. И ее решимость удвоилась. Она протиснулась между ним и разбитым окном.
Он попытался схватить ее неловкой рукой и попал в стекло. Хадиджа уже находилась в другом конце комнаты: она наблюдала за ним со спины, видела, как он выгнулся над лужей собственной крови. Как вспышка пронеслось видение: он стоит, выгнувшись, над ней, над ее обнаженным телом, словно подброшенный взрывом наслаждения. От этого видения ее словно ударило током. Она с криком ринулась к нему, правым плечом вперед. Она почувствовала, как напрягается, изгибается, проваливается его позвоночник. Она почувствовала, как разлетается вдребезги окно. Она почувствовала, как тело Марка уходит вперед и она вместе с ним. Он наткнулся на перила балкона и выпрямился. «Коготь орла», — подумала она, и эти слова окончательно придали ей дополнительные силы. Она бросилась под ноги убийцы, обхватила обеими руками его колени и нечеловеческим усилием, выходящим за пределы ее возможностей, за пределы всех возможностей, подняла его.
Марк, не успев ухватиться за перила, полетел головой вниз.
Хадиджа упала назад. Она была в шоке, воздух застревал в горле. Шло время. Она осознала, что светит солнце, что ей холодно, что вокруг тишина — колокола умолкли.
Осколки стекла вонзались ей в ладони, в ноги, в ягодицы. Ей казалось, что все раны сосредоточились у нее в горле. Во рту ощущался медный вкус.
Наконец, она встала на ноги и посмотрела вниз с балкона.
Все было реальным. Тело Марка, скорчившееся, со сжатыми кулаками, на земле, покрытой лавой. Бросившиеся к нему старухи. Узкие улицы, усиливающие ощущение глубины этой пропасти. Черная-черная картина. С единственным цветным пятном: красной кровью, растекавшейся по булыжникам у грубых башмаков вдов.