- Ну, как тебе? - спросил Вешняков, тихо косясь в сторону холла, где ожило начальство.
- Я уехал. Чтобы завтра...
Дослушивать мы не стали, но с облегчением вздохнули, когда за Николаевым закрылась дверь.
- По какому случаю гневаться изволят? - спросила я.
- Очень ему хочется, чтоб дядя сам удавился, - весело сообщил Валера, его хорошее настроение даже самый большой чин не в состоянии был испортить. Работал он за идею, карьера его вовсе не волновала, а специалист он от бога, так что давно взял за правило на начальство плевать. Начальство успело привыкнуть и на поведение Валеры смотрело сквозь пальцы. Я еще раз взглянула на труп.
- Что за крюк? - кивнула головой в сторону стены.
- Постер висел, симпатичный такой. - Валера рукой в резиновой перчатке подергал крюк, тот едва держался в стене. - Самая неподходящая штука для того, чтобы свести счеты с жизнью.
- Да уж, - согласилась я.
- Ага, - кивнул Валера. - Но даже если бы крюк был покрепче, сломать себе шею в таком положении у дяди не хватило бы сил. А шея-то сломана.
- Убийство? - задала я вопрос.
- Сто процентов, и без экспертизы ясно.
- А что за причина у Николаева впаривать самоубийство? Раскрываемость никуда не годится?
- Раскрываемость на высоте. Сам дядя его тревожит.
- Кто такой?
Тут подал голос Артем. Все это время он удрученно смотрел на меня, стоя рядом.
- Григорий Седов, больше известный как Седой.
- Что, очень известный? - усмехнулась я, а он пожал плечами.
- В определенных кругах.
А я головой покачала.
- Надо же.., на ловца и зверь. Слышала я на днях это имя от одного паренька. Помнится, рассказывала тебе об этом в приватной беседе, но тогда он тебе, как видно, знаком еще не был.
Артем недовольно поморщился.
- Просто не хотел, чтобы ты лезла, куда не просят.
- А сейчас хочешь? - съязвила я.
- И сейчас не хочу. Да приходится.
- Не скажу, что очень толково, ну да ладно. Значит, известный в определенных кругах. - Теперь слова Николаева о бандитских разборках стали понятны. Наш город славился тем, что в благословенные девяностые мог похвастать относительной тишиной, и кое-кто, к примеру, тот же Вешняков, считал, что сие во многом благодаря Тагаеву, который в определенных кругах тоже хорошо известен под милым прозвищем ТТ. На заре туманной юности он подмял под себя многочисленные группировки, которых развелось, как бездомных кошек, и диктовал им свои условия, так что по большей части обходилось без стрельбы, народ предпочитал между собой договариваться. Тимур смуты не терпел и карал за самодеятельность правых и виноватых, за что менты к нему в нашем городе относились если не с большой любовью, то, безусловно, с некоторой долей уважения. Он, в свою очередь, старался им работы не прибавлять, и оттого уживались они вполне мирно.