— Не стоит так утруждать себя, благородная госпожа. Неизвестно, смогу ли я воспользоваться твоим гостеприимством. Мне совестно отрывать благородных сетов от их труда на благо Императора.
— О, мой прием оторвет их от чего угодно, но только не от труда… Впрочем, это мы обсудим вечером, не так ли?
— Как будет угодно госпоже. А сейчас позвольте нам проститься с вами.
— Прощайте, благородный Олус. Жду вас вечером…
Йеми и лысый сет направились к выходу. Анна-Селена с силой дернула «отца» за руку, тот недоуменно остановился.
— В чем дело, девочка моя?
— Папа, купи мне ящерку.
— Кого? — изумился Олус.
— Ящерку. Вейту. Её зовут Рия.
— Какую ещё вейту?
— Это Рия, служанка у нас в доме, — пояснила домна Ветилна. — Она ухаживала за малышкой, когда та была больна. Надо сказать, хорошо ухаживала.
— Папа, ты мне купишь Рию?
— Странная фантазия. Я, конечно, могу купить тебе эту игрушку, но зачем тебе вейта? У тебя ведь есть слуга: Женя. Разве тебе мало?
Значит, Женя с ними. А раз так, то и все остальные: Наромарт, Мирон, Балис. Анна-Селена счастливо улыбнулась, но просить не перестала.
— Женя — мальчик. Мне надоели слуги-мальчики. Хочу девочку.
— Как, благородный Олус, у девочки нет служанки? Как опрометчиво. Этот поступок…
Благородная домна задохнулась от переполнявшего её негодования.
— Увы, благородная госпожа. Стыд снедает меня за этот недостойный поступок. Извиняет меня лишь то, что я был вынужден покинуть свой дом в крайней спешке и никак не мог оставить малышку одну.
— Неужели в твоём доме нет ни одной служанки?
— О, благодарение богам, благосостояние моего дома не скудеет, и рабынь у Аньи было предостаточно. Но кто из них способен преодолеть длительное путешествие?
— Я смотрю, и Анье оно тоже не пошло на пользу, — сухо заметила домна Ветилна. — Может быть, девочку стоило отправить к родственникам?
— Вероятно, ты права, госпожа. Но мне эта мысль не пришла в голову. Кроме того, после кончины моей несчастной супруги Цецилии Планк, некому подать мне мудрого совета.
— Воистину ты в нём нуждаешься, — в голосе хозяйки ещё звучал упрек, но было заметно, что раскаяние благородного сета пришлось ей по вкусу. Давно ей не приходилось поучать мужчину в житейских делах, а если мужчина ещё и выслушивает хранительницу очага с надлежащим почтением… Да, отец Аньи был настоящим сетом, не даром девочка ей сразу так понравилась. — Теперь я просто обязана отправить с девочкой кого-нибудь из своих рабынь: не дело, чтобы за благородной госпожой ухаживали слуги-мужчины.
— Рию, пожалуйста Рию, благородная госпожа, — Анна-Селена постаралась состроить самое трогательное выражение лица, какое могла.