— Всё понятно?
Кивнув (Йеми уже понял, что этим жестом путешественники, подобно обитателям Большого Заморья, обозначали согласие), Сашка заткнул пистолет за брючный ремень. Одетый навыпуск Женькин жакет скрыл оружие от постороннего взгляда.
Наблюдение за тем, как Балис обучает мальчишку пользоваться оружием, дало Йеми хорошую пищу для размышления. И всё же самым интересным было то, что на урок Балиса остальные чужестранцы смотрели, как будто видели такое в первый раз. Кроме Мирона, который, по-видимому, понимал всё происходящее и даже дал какое-то разъяснение.
— Это что такое было? — на всякий случай поинтересовался кагманец по окончании урока.
— Это было на случай, если его попробуют задержать, — туманно ответил Мирон, но Йеми не стал уточнять, только спросил:
— Теперь всё? А то уже совсем рассвело, ехать пора. Вот-вот ворота откроют.
И вправду, пока они разговаривали, алая полоска на востоке выросла чуть ли не до половины неба, редкие облака стали пунцовыми, а от деревьев в роще пролегли длинные тени, с каждой минутой обретающие всё большую четкость.
— Так, мы подъедем немного вперед, до оливковой рощи, о которой говорил Курро, — решил Нижниченко. — Когда вы вернетесь?
— К полудню обязательно дадим о себе знать, — заверил Йеми.
— Хорошо. И вот что еще, Саша. Хочу тебя попросить об одной вещи: не надо ко мне обращаться "Ваше Превосходительство" — не привык я к этому.
— А как надо обращаться?
— По имени-отчеству. Вообще-то, у нас принято обращение "товарищ генерал", но это уже для тебя будет слишком непривычно.
Сашка широко улыбнулся.
— Это же надо придумать: генерал и «товарищ» одновременно. В нашем времени за такое точно бы в зубы дали. Хоть наши, хоть "товарищи".
Мирон грустно кивнул:
— Нет ничего хуже гражданской войны: одни бьют за то, что «товарищ», другие — за то, что «генерал»… Ладно, об этом поговорим, когда ты вернешься, времени у нас будет достаточно.
— Обязательно, — серьезно кивнул казачонок. — Ну, мы поехали?
— Давайте. Счастливо вам… И, осторожнее…
Глава 5
В которой Джеральд и его люди покидают Плесков
Уронит ли ветер в ладони сережку ольховую,
Начнет ли кукушка сквозь крик поездов куковать.
Задумаюсь я, и как нанятый жизнь истолковываю.
И вновь прихожу к невозможности истолковать.
Сережка ольховая легкая, будто пуховая,
Но сдунешь ее — все окажется в мире не так.
И, видимо, жизнь не такая уж вещь пустяковая
Когда в ней ничто не похоже на просто пустяк.
Е.Евтушенко
Жельо-Себе-На-Уме проснулся, когда небо еще и не просветлело. Осторожно, чтобы не потревожить свою старуху, выбрался из-под набивного одеяла, натянул одежду и тихонько выскользнул из спальни. Вышел во двор, вдохнул свежий ночной воздух. Потер ладонью поясницу: с возрастом его все чаще беспокоили почки. Травяные отвары, которые готовила ему местная знахарка, бабка Хванга, помогали снять боли, но полностью излечить уже не могли. Годы, годы берут своё.