— Ошибаешься, — жестко сказал целитель и откинул капюшон. Балис, уже видевший изуродованное лицо эльфа, вынес это спокойно, а вот Мирон, не смотря на все свое хладнокровие, не мог не отшатнуться.
И было от чего. Правая половина головы Наромарта представляла собой один большой шрам, уничтоживший ухо, глаз, волосы… Только бугрящиеся рубцы, уходящие вниз, к ключице, плечу, лопатке.
— Вот видишь, Мирон, мне есть, что скрывать.
— Напрасно, — глухо проговорил Нижниченко. — Я сужу о людях не по их внешнему виду.
— Встречают именно по внешности, — возразил целитель, в запале даже не отреагировавший на то, что его назвали человеком. — Потом — да, потом уже мудрые судят по делам. Но в первое мгновение судят по внешнему виду. Всегда. Все. Поверь, я часто встречался с самыми разными существами и не понаслышке знаю, какие проблемы способно породить первое неприятное впечатление.
— И все же нужно уметь в себе перебарывать эту неприязнь, — не сдавался Мирон.
— Так и перебарывай. Начни с этого сна. Совершенно очевидно, что кто-то пытается говорить с нами. Со мной ему удалось найти общий язык, с тобой — нет. С Балисом…
Темный эльф выжидательно замолчал.
— Скорее да, чем нет. Кто бы ни прятался за образом отца Эльфрика, он сумел понять образ мыслей моего деда. Вряд ли это враг… В общем, я настроен свернуть.
— Остается расспросить ребят, — подвел итог Наромарт.
— Думаешь, они тоже видели сон?
— Думаю, да. Ведь решать, куда держать путь мы будем вместе.
Мирон обошел повозку.
— Саша, спишь? — позвал он громким шепотом.
— Еще чего, — тут же откликнулся подросток, поднимая голову.
— Слышал, о чем мы говорили?
— Кому верю — тех не подслушиваю.
Нижниченко улыбнулся.
— Тогда давай, дуй к нам.
Рассказ казачонка о ночном сне был краток и ясен.
— Ну, и как думаешь, что нам делать? — поинтересовался в конце Балис.
— Сворачивать, — не задумываясь, ответил Саша. — Бочковский дурного не посоветует.
— А тебя не удивляет, что Бочковский оказался здесь? Он ведь умер.
— Мирон Павлинович, я же сколько раз говорил — это Тропа. Здесь не надо ничему удивляться. Да и вообще, для своего мира я ведь тоже, вроде как, умер.
— Кстати, вторые сутки слышу: Дорога, Тропа… Нельзя ли после завтрака рассказать нам с Серёжей поподробнее, где именно мы очутились? А то как-то неуютно, когда все кругом все знают, одни мы такие необразованные.
— Вообще-то я тоже не очень много знаю, — признался Мирон. — Саша мне рассказывал кое-что, но картинка пока не сформировалась.
— Тогда тем более. И решение будет легче принимать. Так как?
Балис выжидательно посмотрел на Наромарта, потом на Сашку.