В другое время бы Серёжка нашел, чем ответить за «малыша», но сейчас он молчал, с волнением ожидая Сашкиного ответа. Молчали и взрослые: все трое понимали, что ребята повзрослели и негоже без особой нужды лезть в их отношения.
— Его не мочалить — так сразу на шею сядет, — проворчал Сашка.
— Сядет, — серьёзно кивнул Женька. — А ты — терпи. Всё равно ведь никуда не денешься.
Казачонок хотел что-то буркнуть в ответ, но вдруг широко улыбнулся.
— Да чёрт с ним. Ладно, Серёга, хватит дурить. Садись рядом.
И подросток звонко хлопнул ладонью по кожаному дивану. Серёжка моментально просиял, как новенькая монетка, и не то что пересел — перепрыгнул к другу, плюхнувшись рядом.
— Только учти: в следующий раз потянет на подвиги — сначала предупреди меня, а потом действуй, — Сашка тщетно старался сохранить хоть какие-то остатки строгости. Напрасно. Осознавший, что его простили, Серёжка старшего друга уже больше не опасался. Но, тем не менее, абсолютно честно ответил:
— Ага.
И всем стало понятно, что обещание это он наверняка не сдержит. И не потому, что обманывает, а из-за того, что способен влипнуть в такую историю, когда предупреждать кого бы то ни было времени уже нет. Остаётся только пять секунд на бросок, как тогда в Кусачем Лесу.
Но это уже будет другая история. А сейчас Женька улыбнулся и сказал:
— Вот теперь я спокоен. Счастливо!
Мальчишка выбрался наружу, они с Анной-Селеной ещё раз обернулись, махнули рукой оставшимся, а потом прошли в ворота сада, уже не оборачиваясь. Сидевшие в троллеконке молча провожали их взглядами, пока зелень деревьев не скрыла детей из виду. А когда скрыла — продолжали сидеть всё так же молча. И лишь когда тишину нарушил бодрый голос Гиви:
— Аой, дорогие, ехать надо. А то на поезд опоздаем.
— Поехали, — вздохнул Мирон. На душе было не тревожно, но очень тоскливо.
Небольшая площадка с солнечными часами оказалась совсем рядом со входом в парк. Узкая аллея уходила дальше вперёд, вправо и влево между кустарником пролегали узкие тропинки.
— Ну, что, разбегаемся? — деланно спокойно поинтересовался Женька.
— Ага, — кивнула Анна-Селена. — Счастливо тебе. Давай.
И девочка пошла по аллее.
— Давай, — произнёс ей в спину Женька, сворачивая на тропку.
Всё-таки обидно. Серёжку вон поцеловала, могла бы и его поцеловать. Или хотя бы попрощаться потеплее. Ну, да, всегда внимание героям, а злыдням — так, пара слов мельком. Обидно.
Ладно, не больно-то и нужно Женьке её внимание. Пигалица-малолетка. Ей ещё в куклы играть. А Женька уже большой, у него переходный возраст. Пора заводить себе серьёзную подругу, как это сейчас модно называть гёрл-френд. И, уж конечно, постарше Анны-Селены, и поумнее. И по красивее… Только вот, всё равно обидно. Ой!