— Этому может быть много объяснений, — заметил Йеми. — Начать с того, что опытный оборотень контролирует свои инстинкты даже при полном Умбриэле. А уж сейчас, накануне новоумбрия…
— Согласен, только опытный оборотень вряд ли отправится в город, где в любой момент может попасть в лапы Инквизиции.
— Может быть, у него на это есть очень веская причина, — не сдавался кагманец.
— Может быть, — зеленокожий Олх держался с абсолютным спокойствием, присущим тем, кто уверен в себе и своих силах. — Вот только торчит в городе уже целую хексаду. Не могу себе представить, что он может делать здесь столь долгий срок. Гораздо более вероятным нам кажется другое.
Верзила отпустил эльфийку и с наслаждением откинулся на стену. Мирон бы с удовольствием последовал его примеру, вот только табуреты стояли на середине комнаты, куда уж тут откинешься? Если только затылком на пол.
— И что же именно? — спросил он, чтобы заполнить паузу.
— Оборотень лишен свободы. Он находится в заточении, потому и не оставляет никаких следов в городе. Сопоставляя это с историей о похищенной неким толийским наёмником маленькой девочке-оборотняшке, мы пришли к выводу, что речь идёт именно о ней.
— Мы? — переспросил Йеми.
— Я и мои друзья, — пояснил Олх, снова подавшись вперёд и приобняв эльфийку.
"А ведь они, похоже, на самом деле любят друг друга", — с удивлением подумал Мирон. Сам Нижниченко никаких чувств к Льют не испытывал. Её красота была слишком совершенной, слишком идеальной, слишком не человеческой, чтобы он мог воспринимать её как женщину. Это всё равно, что исходить вожделением по мраморной статуе. Для кинофильма — прекрасная идея, "Формулу любви" Мирон пересматривал не реже раза в полгода. Но вот для жизни — прямая дорога в психушку.
А вот Олх явно видел в эльфийке именно женщину. Красивую, привлекательную женщину. К счастью, свой интерес к ней он удерживал в границах, не мешающих разговору.
— Если добавить к сказанному то, что наёмник, похитивший девочку совсем недавно был в городе и покинул его только позавчера, — дополнила Льют.
— Даже так? — удивился Олх.
— Именно. Кто-то из друзей уважаемого Лечека выяснил вчера это в братстве наёмников. К сожалению, на кого работал этот человек, осталось загадкой.
— Значит, мы должны сделать это сами, — бодро потёр руки зелёнокожий.
— Интересно, каким образом? — Йеми продолжал играть роль вечного скептика.
— А вот подумай: кто может в городе обеспечить заточение?
— Власти, — усмехнулся кагманец.
— Могут, — кивнул Олх. — Могут, но это не они. Местным это слишком опасно: если что, то они потеряют всё. А какая выгода от оборотня может быть толстобрюхим из ратуши? Никакой. Ну, а если это были имперские власти, префект или наместник, то тогда бы Инквизиция оборотня не искала.