Или - при встрече с начальством. Что в солдатском представлении мало чем отличается от встречи с неприятелем.
Кое-кто из свиты покачивал головой. А то и втихомолку обменивались замечаниями. В армии всегда есть нечто от театра, и именно театрализованность воинского представления затрагивает вольных и невольных зрителей.
Хвалить Шеин не стал. Раз уж за проделанный поход не снизошел, то встречу вообще посчитал вполне закономерной своему положению и заслугам. Хотя умелой, тут ничего не скажешь.
Прошелся чуть вдоль строя. Позади вышагивали Клюгенау и спешившаяся часть свиты. Туда, обратно, как цыплята за наседкой.
Шеин вернулся поближе к карете и какое-то время стоял молча. Ширяеву пришло на ум, что так всегда и бывает. На одном конце - солдаты с офицерами, а напротив - грозным ворогом начальство с неизбежными штабными подхалимами.
– Егеря! - Показалось ли, нет, генералиссимус не сразу решил, как обратиться. - Представляю вам вашего нового полковника. Слушаться словно меня или самого государя. Послужили Петру Алексеевичу вы хорошо, надеюсь, теперь послужите еще лучше.
Из кареты вылез Олсуфьев. С перекинутым через плечо офицерским шарфом, словно не было недавнего разжалования.
Лицо нового полковника светилось плохо скрытым торжеством.
– Знакомиться не будем, - без приветствий заявил Олсуфьев. - Но через час всех старших офицеров прошу к себе на обед. Посидим, поговорим. Вспомним наш славный поход.
Шеин согласно кивнул и повернулся к карете, однако на его пути вырос фон Клюгенау:
– Прошу прощений. Где есть полковник Кабанофф?
Шеин скривился, словно услышал нечто весьма неприличное.
– Кабанов занят на строительстве Таганрога. Поэтому полком командовать больше не может, - отрезал воевода.
Клюгенау продолжал неподвижно стоять у него на дороге, и генералиссимусу пришлось обойти препятствие.
Следом за воеводой в карету запрыгнул его родственник.
Начальственный кортеж направился прочь, и только тогда в строю послышался глухой рокот. До этого изумление было настолько велико, что люди словно онемели.
Они ничего не имели против недавнего ротного. Просто в роли полковника его не представляли.
– Разойтись! Продолжаль занятий по ротам! - Клюгенау, может, и посматривал на солдат несколько свысока, однако настроение подчиненных чувствовать умел.
Послышались команды капитанов, и монолитный строй распался. Егеря потянулись прочь, только ропот не прекращался и даже становился громче.
– Позвольте обратиться, Дитрих Иоганович! - Ширяев не ушел вместе со всеми. - Как это понимать?
– Я есть сам ничего не знай. - Клюгенау выглядел, как всегда, бесстрастным, и только усилившийся акцент свидетельствовал о буре в душе подполковника. - Какой-то интрига.