Генрих заметил приближающуюся фигуру, когда молодой человек подошел так близко, что он с внутренним содроганием смог разглядеть и узнать его.
Вот и подумал о детстве… - промелькнула тоскливая мысль.
– Привет, Генрих. - раздался сиплый булькающий голос, похожий на предсмертный хрип. - Решил вспомнить друзей детства?
Зольц поднял взгляд, твердо, без страха посмотрев на Володю.
А что ты хотел?- Внезапно раздался другой, внутренний голос. - Нужно было думать о конкретном времени, когда вы еще играли в песочнице.
Бред. Неужели все воспоминания станут являться к нему вот так?
С Володей они дружили с пяти лет. Потом, уже повзрослев, продолжали вместе проводить время, совершая вояжи по кипящему жизнью ночному городу.
Все это скверно кончилось - однажды проиграв в казино, изрядно набравшись "дури", они повздорили, и Генрих, в припадке немотивированной ярости застрелил товарища.
От ярких воспоминаний, которые, как ему казалось, давным-давно канули в лету, похоронены в недрах памяти, его внезапно бросило в жар.
Какого фрайга он приперся? И что мне теперь делать? - Зольц понимал, что перед ним плод собственного воображения, но что следует предпринять, чтобы неугодное воспоминание исчезло, растаяло, растворилось, как и положено иллюзии?
Вот этого он не знал.
Однако смотреть на Володю, а уж тем более разговаривать с ним, вспоминая прошлое, Зольц не собирался.
Как? Как мне убрать его отсюда?
Володя все пытался что-то сказать, но шариковая пуля, застрявшая в горле, не давала, а Генрих, не обращая внимания на его хрипы, смотрел в сторону, пытаясь понять: они, что все будут являться ко мне, стоит только мысленно потревожить потаенные уголки памяти?
Генрих еще не понимал, что потаенных уголков более не существовало, он лишь смутно догадывался об этом. Не освоившись в окружающем пространстве, почти не понимая его сути, он менее всего желал в данный момент вспоминать прошлое, а уж тем более - смотреть на давно позабытый грех - одно из первых черных пятен, что когда-то легло на совесть только начинавшего самостоятельную жизнь молодого аристократа…
Проклятье… Как мне избавиться от него?
Генрих раздумывал недолго. Оказавшись в логре, он ничуть не изменился, оставаясь самим собой, таким же жестоким, циничным, избалованным жизнью, привыкшим к вседозволенности. Но вот только одна беда: вмиг исчезло все его окружение, сама жизнь превратилась в миф, воспоминание, и теперь уже было явно недостаточно отдать лаконичный приказ, чтобы неугодная личность исчезла с его глаз раз и навсегда.
Генриху было тоскливо и одновременно его начала душить злоба. Приступ ярости оказался столь силен, что на время подавил растерянность, прояснил сознание, указав верный (по крайней мере, так думалось в тот момент) способ устранения внезапно возникшей проблемы.