Лидка сидела, втянув голову в плечи. Как будто сверху положили мешок с трухой, да еще и придавили, чтобы не свалился.
Резкий порыв ветра сбросил со скамейки коробочку из-под «упсы». Николай Иванович не поленился наклониться, поднял свое сокровище, аккуратно вытряхнул на газон остатки пепла.
– Еще скажите, что в его смерти были заинтересованы инопланетяне, – сказала Лидка сквозь зубы.
Николай Иванович осторожно потрогал переносицу.
– А кто его знает. Учитывая, что стреляли совершенно бесшумно, за несколько секунд успели перетрясти всю квартиру, и в то же самое время у двух соседок, сверху и напротив, одновременно случился сердечный приступ…
– Да? – пробормотала Лидка.
– Я не оправдываюсь… Я просто объясняю тебе, почему то, что кажется простым в семнадцать, на поверку оказывается вовсе не таким примитивным… Извини. Хочешь, я помогу тебе оформить читательский? Чтобы больше не мучиться так?
– А вы можете? – спросила она тупо. Незнакомой болью ломило затылок.
За последние недели мама исхудала, и худоба была ей не к лицу. Миловидную прежде женщину портили сейчас заострившиеся скулы и ввалившиеся щеки; роды прошли тяжело, мальчик оказался большим и беспокойным, часто плакал, дикими порциями сосал молоко и все равно был вечно голодный.
– Лида… Слава звонил несколько раз. Что-то у них случилось…
Упало сердце. Этого еще не хватало.
В бывшей квартире Зарудных долго никто не брал трубку. А ведь телефон стоял в общем коридоре, и кто-нибудь из подселенных мамаш обычно околачивался рядом, на кухне или в ванной.
Наконец к телефону подошел Славка.
– Привет… наконец-то, Лидка! Слушай, у нас тут такое…
Он ни капельки не был удручен. Он был весел, взвинчен, в эйфории.
– Лидка… Нам вернули квартиру!
– Что? – Ей показалось, что она ослышалась.
– Нам возвращают квартиру! Всю! Завтра отселяют всех… чужих. Другие комнаты им дают. Лидка…
Славка замолчал, пытаясь справиться с голосом. Чтобы не всхлипнуть прямо в трубку.
– Лидка, – он перешел на шепот, – тут будет… мемориальная квартира… отца. Повесят доску на доме… бронзовую. Лидка… приезжай.
Ей не хотелось верить, что Славка сошел с ума. Да, и с чего бы?
– Ма… я вернусь часа через два.
Мама отвела глаза.
– А я рассчитывала… что ты посидишь с Пашей, пока я посплю.
Лидка часто задышала, переживая укол совести.
– Мам… у Зарудных… ну не могу я. Скоро приду, ты поспишь… обещаю тебе!
И убежала – поскорее, чтобы не передумать.
Всю ночь ей снился один сон, она просыпалась, бездумно улыбалась в темный потолок, переворачивалась на другой бок, и сон продолжался снова. Это было немыслимо, такого никогда не случалось прежде, но сон читался, как книга, стучали часы, на кухне зажигался и гаснул желтый свет, по очереди просыпались и вякали младенцы, а сон продолжался – строго с того места, на котором его прервало очередное Лидкино пробуждение.