Сказать, что мне было в этой комнате плохо, значит ничего не сказать. Меня кормили, за мной ухаживали, мне давали свежие газеты и самые модные женские журналы, но… в этой комнате не было окон.
Временам на меня нападала хандра, я плакала, опускались руки. Вера Анисимовна уговаривала меня не расстраиваться, дождаться суда, уверяла, что после суда меня сразу отпустят на волю.
Время шло медленно. Каждый день тянулся долго, долго. Меня по-прежнему держали в комнате без окон в ожидании какого-то непонятого суда…
Порой мне казалось, что я нахожусь в этой комнате уже год, что никакого суда и вовсе не будет, что впереди нет никакого просвета. В один из таких унылых, ничем непримечательных дней в комнату вошла домработница с какой-то одеждой в руках и с тревогой посмотрела на меня.
— Анжелочка, ну как ваше самочувствие? Вы что-нибудь хотите?
— Хочу.
— Что?
— Я хочу умереть…
— Не говорите глупостей, — испуганно произнесла женщина. — Вы такая молодая, такая красивая. У вас вся жизнь впереди. Я серьезно спрашиваю. Вы что-нибудь хотите?
— А я серьезно вам отвечаю. Я хочу уснуть и никогда не проснуться… Я хочу, чтобы Яков меня убил, но только не держал в этой комнате без окон. Я хочу, чтобы эта страшная полоса жизни закончилась, а еще… еще я хочу домой. Я хочу к маме. Вера Анисимовна, а Яков часто закрывал здесь свою жену ?
— Иногда. — Видимо, эта тема была женщине неприятна, и она опустила глаза.
— Зачем ?
— Она очень сильно пила…
— И что, разве за это можно такое творить с женщиной?!
— Она, когда пила, могла наделать глупостей.
— А Яков женился до того, как у него появился этот дом?
— Он женился намного раньше.
— А строил этот дом сам?
— Что вы… Яков Владимирович никогда сам ничего не строит. Он принадлежит к тем людям, которые финансируют. Он не умеет класть кирпичи, но умеет делать деньги. Мне кажется, это намного ценнее, чём уметь класть кирпичи.
— Я просто неправильно выразилась. Я спрашивала о том, покупал ли Яков готовый дом или оплачивал стройку.
— Он оплачивал стройку.
— Понятно. Тогда получается, что эту комнату строили для его жены. Господи, кто б только знал, как я хочу умереть… Вера Анисимовна, я больше так не могу!
— Анжела, возьмите себя в руки. Яков Владимирович хочет вас видеть.
Я подняла голову и пристально посмотрела на женщину.
— Что вы сказали?
— Вас ждет Яков Владимирович.
— Он сейчас сюда придет?
— Нет, он ждет вас в гостиной.
— Вы хотите сказать, что я смогу выйти из этой комнаты?
— Конечно. Вы должны подняться наверх. На стуле белье и одежда.
Не веря своим ушам, я встала с кровати и принялась одеваться. Дорогое женское белье, как ни странно, было мне впору и говорило о том, что у того, кто его выбирал, был изысканный вкус.