— Так куда ты так вырядилась? — спросил муж.
— Какая тебе разница?! Выметайся отсюда! Мне некогда выяснять с тобой отношения!
Челноков закинул ногу за ногу и нервно закурил.
— Раньше ты никогда не поднимала на меня голос, — заметил он.
— «Раньше»… Раньше все было совсем по-другому…
— Может быть. Но я как был твоим мужем, так им и остался.
— Я потеряла мужа, когда узнала о своей болезни и загремела в больницу. Челноков, я тороплюсь. Говори, зачем пришел, и мотай на все четыре стороны.
— Я не могу найти свою куртку.
— Господи, какую еще куртку?! По-моему, ты не оставил здесь вообще никаких вещей.
— Но куртки я так и не нашел. Она зеленого цвета. Я в ней раньше всегда на сплав ездил.
— Какая может быть куртка в совершенно пустой квартире? Лучше повнимательнее посмотри вещи, которые ты отсюда стащил.
— Я ничего не стащил. Я взял лишь то, что принадлежит мне по праву.
— Ты воспользовался моей болезнью и обворовал квартиру, — отрезала я.
— Я не могу воровать в своем доме. Я тебе уже говорил, что я здесь прописан и никто не сможет мне запретить сюда приходить.
— Что за куртка? — спросила я, чтобы поскорее закончить наш разговор.
— Обыкновенная куртка. Зеленая ветровка из плащевой ткани.
— А что, на новую нет денег? — А откуда им взяться, если я не могу устроиться на работу?
— Понятно. Тяжело устроиться на работу, когда ты не работал черт знает сколько лет.
Я вышла на балкон и стала рыться в сумке со старым, видавшим виды тряпьем. На самом дне лежала довольно выцветшая, рваная куртка, которую еще до болезни я хотела выкинуть. Я показала ее Челнокову и недоуменно пожала плечами:
— Эта, что ли?
— Эта, — обрадовался Челноков. — Ее заштопать, и ей цены не будет. В любой поход можно надеть…
— Заштопай.
— А может, ты мне ее заштопаешь?
— Пусть тебе твои бабы штопают. Я уже свое отштопала, хватит.
— А ты сильно изменилась, — Челноков направился к выходу.
Как только за ним закрылась дверь, я бросилась к зеркалу, накрасила губы и убедилась, что выгляжу просто потрясающе. Это придавало мне определенную уверенность перед предстоящей встречей. Женщина должна нравиться сама себе, а если этого нет, то она не понравится никому. Побольше уверенности и шарма… Именно с такими неоценимыми качествами можно провернуть любое, даже самое неперспективное дельце. Ну что ж, еду в «Балчуг».
Я не стала садиться за руль, а поймала такси. Наверно, это решение возникло в моей голове от того, что мои нервы сдавали и я могла потерять контроль над собой в любой момент. Мне хотелось хоть немного успокоиться, и я рассчитывала выпить бокал красного терпкого вина. В холле гостиницы я огляделась по сторонам. На первом этаже был шведский стол, но я не думаю, чтобы Марат им пользовался. Пятьдесят долларов, и ешь, что угодно твоей душе. Это не для таких людей, как Марат, они привыкли к шику и уединению. Мила говорила, что Марат обедает на втором этаже, потому что там мало публики и баснословные цены. Поправив парик, я поднялась на второй этаж и попала в небольшой, уютный зал, выкрашенный в два цвета — нежно-персиковый и нежно-розовый. Сев на круглый диванчик, я посмотрела по сторонам. Публики не было, если не считать двух здоровенных мордоворотов с увесистыми цепями на шеях. Что ж, у меня есть время, и я намерена ждать, обеденные часы уже не за горами. Заказав бокал красного вина, я сделала несколько глотков и почувствовала себя значительно лучше. Мордовороты приказали официантке унести все приборы и, громко смеясь, принялись есть руками. Это было поистине отталкивающее зрелище. Я отвернулась. Время шло, а Марат все не появлялся. Я допивала свое вино, когда он вошел в зал. Его сопровождали трое мужчин. Нетрудно было догадаться, что это профессиональные телохранители, готовые в любой момент броситься на защиту своего шефа. Марат сел один, вальяжно расположившись на нежно-розовом диванчике. Мужчины сели в стороне, но не сводили с него глаз. Я постаралась унять нарастающую дрожь в коленях. Чтобы скрыть свое волнение, я заказала бокал ирландского крем-ликера «Бейлиз» с моими любимыми конфетами Ферреро Роше. Сделав довольно приличный глоток, я пристально посмотрела на Марата. Марат моментально отреагировал на мой откровенный взгляд. В том, что он меня не узнал, я не сомневалась ни единой минуты. Да и как он мог меня узнать? Тогда на больничной койке он видел жалкое, бледное, полуумирающее существо с бесцветными потухшими глазами… Марат улыбнулся и легким взмахом руки предложил сесть рядом с ним. Я расплылась в улыбке и мгновенно оказалась за его столиком.