– Вы совершенно правы, мистер Холмс. Убийца не должен уйти безнаказанным. С другой же стороны, необходимо избежать суда. Насколько я понял из отчетов доктора Ватсона, вы иногда позволяете себе некоторые вольности в обращении с моими законами – если вам удастся прижать этого негодяя к стенке, делайте с ним то, что сочтете нужным. Вы меня понимаете?
– Целиком и полностью, Ваше Величество, – ответил Холмс.
Я заговорил, только удалившись на почтительное расстояние от ворот замка:
– Если я не ошибаюсь, король дал вам лицензию на убийство!
– Похоже на то, Ватсон, похоже на то! – сказал Холмс и зловеще улыбнулся.
Прежде чем расстаться с Холмсом, я несколько раз повторил, чтобы он регулярно информировал меня о ходе расследования, но великий сыщик никогда не был аккуратным корреспондентом.
Миновала осень 1906 года, затем Рождество. Перед Новым годом поступили вести еще об одном железнодорожном крушении, на этот раз в Шотландии, и я, конечно же, задавался вопросом, не связано ли оно с проделками нашего безумного астронома. Однако с самого начала казалось, что главным виновником явилась погода. Это происшествие побудило меня написать Холмсу – поинтересоваться относительно каких-либо сдвигов в поисках железнодорожного маньяка.
Ожидая получить в ответ письмо, я был весьма разочарован. Через несколько дней мне принесли конверт с маркой Суссекса, а в нем – три вырезки из научных журналов. Без каких-либо комментариев, но на каждой рукой Холмса была помечена дата. Все три гласили:
«Джентльмену требуется испаноговорящий астроном для перевода заметок на полях рукописи книги „Динамика астероида“.
Ответьте, почтовый ящик…»
Там же находилась копия письма, вырезанная из подобного журнала:
Сэр,
Могу ли я воспользоваться вашей колонкой объявлений, чтобы выяснить, не обладает ли кто-нибудь из ваших читателей знаниями не только в астрономии, но и в современном испанском?
Недавно мне в наследство от родственника, который умер за границей, досталась некая рукопись, по всей видимости, являющаяся подлинной рукописью покойного профессора Мориарти под названием «Динамика астероида». Мой покойный кузен свободно говорил и писал по-испански и сделал на полях рукописи заметки почему-то именно на этом языке, который, увы, мне неизвестен.
Если эти заметки обладают какой-либо научной значимостью, весьма печально будет оставить их неопубликованными из-за моего невежества в испанском. Мой покойный кузен был выдающимся энтузиастом в области астрономии и, вероятно, имел определенные суждения по поводу работы Мориарти, что, видимо, могло бы способствовать ее пониманию.