Маршал Ней любовно обнимает Владычина.
– Наконец-то вы с нами, дорогой князь!
Роман заставляет Нея всю дорогу, от вокзала до Пале-Рояля, рассказывать последние новости.
Так?., так?! Значит, в комиссиях работа кипит вовсю?… Это хорошо, очень хорошо!.. Проект об учреждении фабричных комитетов утвержден императором?… Отлично!.. Генерал Пуатье неожиданно приехал ночью домой и застал в спальне Дагера?… Император часто вспоминал князя Ватерлоо?… Маршал Ней тоже?!. Дворяне недовольны реформой? Их можно успокоить. Маршал питает отвращение к чистокровным аристократам? Он прав! Самое лучшее прошлое – Аустерлиц и Ваграм!.. В России морозы и колкий воздух, как и в двенадцатом году… Маршал хорошо помнит двенадцатый год? Да, Россия тоже не забыла Бородино… Женщины? Женщины… Там женщины не такие, как здесь. Маршал предпочитает хорошее вино? От него легкое опьянение и бодрость?… Да… да… А там – смертельная попойка. Пить – так уж до конца, любить… О, меня слишком балуют! У Пале-Рояля почетный караул! Оркестр! И даже неудачный любовник Дагер! Как мы быстро приехали… Добрый день, старая гвардия, добрый день!..
Переулок Трех Святителей [25]…
Как и другие – грязный и узкий, такой узкий, что старожилы обитатели полуразвалившихся домов не помнят, когда последний раз громыхал экипаж по неровной мостовой. И несмотря на это, трудно было найти человека, не знавшего, как удобней попасть в переулок Трех Святителей, где находился кабачок дядюшки Парпиньоля.
Старую вывеску, украшавшую вход в темный и сырой подвал, сорвали во время веселых дней Великой революции, когда толпа студентов, неизвестно для чего, построила в переулке огромную баррикаду; но название кабачка сохранилось – «Фригийский колпак».
Раз побывав во «Фригийском колпаке» и послушав бесконечные рассказы дядюшки Парпиньоля, невозможно было пить в каком-нибудь другом кабачке. Здесь, в этих низких, налитых табачным дымом комнатах, любил промочить горло после долгих споров в Конвенте неистовый Дантон. За одним из этих столов не раз сиживал Демулен, сочиняя легкомысленные статьи, приводившие в бешенство Марата.