В университете Роман близко сошелся с эмигрантом-поляком Станиславом Церпицким. Церпицкий ввел его в социал-демократический кружок, и Роман с неменьшим увлечением, чем над точными дисциплинами, сидел над книгами, открывавшими ему новый, неведомый, потрясающий своей неумолимой правдой мир.
В 1917 году Роман получил лаконическую телеграмму: «Доктор Владычин убит немецком фронте приезжайте упорядочения дел».
Бросив все, Роман через Японию поехал домой в Россию.
Урал.
Екатеринбург.
Здесь – почти Европа. Кто говорит – Екатеринбург город сибирский и, следовательно, азиатский, а другие не согласны.
Вокзал там – замечательный. Туннели и виадуки. Правда, все заросло подсолнечной шелухой, но ведь год был 1917-й…
Извозчик в кафтане с гофрированным задом нестерпимо потеет на козлах.
– Где у вас тут можно остановиться? – обратился к нему Владычин.
– В «Полу-рояль» доведется… Способно будет.
Извозчик зачмокал и задергал, а Владычин пустым взглядом уставился в засаленную спину извозчика.
Горбился Вознесенский проспект. Серо-зеленая пыль текла с колес пролетки… Извозчик кнутовищем указал на белый дворец, мимо которого проезжали.
– Харитоновский дом… Приваловские миллионы про него писаны… А потайный ход, значит, через весь город шел, и станки там фалыиивомонеточные стояли.
Да, здесь не Европа. Здесь не Азия. Здесь – Россия…
Романа извозчик доставил в гостиницу «Пале-Ро-яль».
И потекли дни. Серые и скучные. Нудные и керен-ские.
* * *
Во втором часу ночи, когда еще сон не выбил из рук сторожей надоедливые колотушки, когда над городским прудом всплескивались смех, визг и песни с последних лодок и опустевший бульвар был захвачен приютившимися по темным местам томными парочками, на постель Романа осторожно, с опаской, поводя огромными пустыми глазами, припадая прозрачным тяжелым брюхом к одеялу – на постель Романа – взошла вошь.
В седьмой раз наглое чудовище взбиралось на постель Романа, начиная жестокую тифозную ночь. Это становилось нестерпимым. Надо было раз и навсегда… Надо было покончить… Покончить, покончить… Надо было, наконец, покончить…
Роман подобрал под себя ноги, съежился и, упираясь в подушку неверными руками, сел. Пустые огромные глаза следили за ним, и Роман понял, что это случится сейчас. И когда вошь, протянув волосатые лапы, пошла на него, припадая тяжелым брюхом к одеялу, Роман встал; он поднял босую ногу и последним отчаянным усилием придавил отвратительную скользкую спину врага.
Расколовшись надвое, выпав из бреда, вошь открыла Роману внезапный темный провал, и Роман, цепляясь за края кровати, сорвался вниз, с высоты 41° в прохладную и освежающую пустоту.