– А как бы вы объяснили мотив своих действии, Брэдли?
Мистер Брэдли оживился:
– Вот в этом-то и была вся трудность. Я долго не мог подобрать для себя подходящий мотив. Как придумать – что бы могло меня связывать с сэром Юстасом? Конечно, мы все, кто бывает в «Радуге», наслышались о нем всякого. Я знал, что он пошловат. Но личной неприязни я к нему не испытывал. Пусть будет какой угодно, не мое это дело. Я и не видел его ни разу. Да, в мотиве-то и была вся загвоздка, и его надо было найти. Иначе ради чего я бы стал покушаться на его жизнь?
– Ну, и нашли?
– Полагаю, мне удалось найти, что могло быть реальным поводом для преступления, – проговорил мистер Брэдли не без гордости. – После долгих раздумий я вспомнил, что как-то, беседуя с приятелем о работе профессиональных сыщиков, я поведал ему о своем тщеславном желании совершить убийство, поскольку я совершенно уверен, что могу проделать это так, что меня никто никогда не заподозрит. «И какое, должно быть, это острое ощущение», – помнится, сказал я тогда ему; ни одна азартная игра не сравнится с этим. Я втолковывал ему, что убийца заключает пари не с кем-нибудь, а с полицией, и причем сразу на две жизни: на свою собственную и на жизнь своей жертвы; если убийцу не обнаруживают, он получает – как выигрыш – и другую; если его поймают, обе жизни им проиграны. Для человека, которому давно приелись обычные развлечения, то есть для меня, убийство должно быть чем-то вроде хобби.
– А! – произнес Роджер, сообразив, в чем тут дело.
– Так вот, когда я вспомнил тот разговор, – мистер Брэдли был совершенно серьезен, – он показался мне весьма знаменательным. Я сразу отправился к этому приятелю и спросил его, помнит ли он, о чем мы с ним тогда говорили, и готов ли он поклясться, что такой разговор между нами был. Он ответил, что готов, и даже припомнил кое-какие подробности, еще более убийственные для меня. Я был настолько потрясен, что взял у него показания. В своих показаниях он сообщил, что, развивая далее свою мысль об убийстве, я стал строить планы, как лучше всего осуществить задуманное. Надо выбрать человека, рассуждал я, от которого мир хотел бы избавиться, но не обязательно политика (слишком заметных лиц я решил избегать), и, выбрав, разделаться с ним с дальней дистанции. А чтобы поддерживать напряжение, как в игре, надо было, рассуждал я, оставить одну-две полувнятные улики. Получалось из этого разговора, что я оставил больше улик против себя, чем собирался. И в заключение мой приятель сообщил, что, когда я уходил от него, я твердо пообещал при первой возможности осуществить задуманное убийство. Еще я сказал ему, что со временем, когда я напрактикуюсь, у меня может развиться упоительное хобби, а что касается опыта, то он будет просто бесценен для меня как для автора детективных романов. Так что, как мне кажется, – с большим достоинством констатировал мистер Брэдли, – мой мотив полностью обоснован.