От этих бесплодных размышлений у принцессы разболелась голова, и она решила немного подремать, чтобы сном освежить измученную душу. Однако принцессе не дали проспать долго. В комнату тихо постучали.
– Что такое? – пробормотала принцесса, стряхивая липкую дрему.
– Ваше высочество, капитан бригавеллы «Халцедон» просит вашей аудиенции.
– Капитан? Погодите, я выйду в приемную комнату.
Фэйянь встала, немедленно привела себя в порядок, мельком глянула в зеркало (ах, бледна, слишком бледна!) и вышла в небольшую комнату для приема посетителей разных рангов.
Едва увидев ее, капитан Жун пал на колени.
– Мне нет пощады, принцесса! – воскликнул он.1
– Капитан-сянь, встаньте и расскажите, что случилось, – потребовала принцесса, уже предчувствуя нехорошие вести.
Но капитан не встал с колен. Он стоял, и по лицу его текли слезы, слезы потери и злобы.
– Никто не знает, как это могло произойти, ваше высочество.
– Что, что стряслось?!
– Бригавелла, ваше высочество. Она сгорела дотла. Пожар начался в доках два часа назад, там почему-то никого не оказалось, и когда зеваки заметили зарево, было поздно что-либо делать. Вместе с бригавеллой сгорели три больших корабля Жемчужного Завета, и теперь я не знаю, как мы вернемся обратно!
Принцесса походила по комнате. Веер в ее руках трепетал, как крыло бабочки.
– Боюсь, капитан, – наконец произнесла принцесса, – что обратно нам вернуться не позволят.
В какой-то из прежних жизней
Была я в этом саду:
Среди забытых скамей,
Среди уснувших фонтанов.
Без горя и укоризны
В святом молчанье иду,
Любуясь тем, как с ветвей
Свисают мхи и лианы.
Была я, наверно, птицей
И пела в таком раю.
И вторили мне бамбук,
Ручей и печальный ветер.
А может быть, это снится
И я до сих пор пою. —
Он ведом всему на свете.
Поместье первого императорского каллиграфа было обширно, но запущено. Чувствовалось, что хозяин приезжал сюда редко и ненадолго. Большой дом на каменном фундаменте, с бревенчатыми стенами, с красной черепичной крышей выглядел обветшалым, такими же заброшенными казались чайные павильоны, беседки, бамбуковые террасы и рукотворные садики. На всем лежала печать запустения, в комнатах на полу и на мебели образовался толстый слой пыли…
– Здесь никогда не ждут гостей. – Чувствовалось, что господин Лу Синь ощущает себя виноватым перед Ши Мином и Юйлин Шэнь за запущенность собственного жилища. – А я почти сюда не приезжаю, как, впрочем, и мой брат. Но вы, господа, можете быть здесь полноправными хозяевами.
– Ваша милость не знает границ, – поклонилась каллиграфу Юйлин. За время, проведенное в дороге до Хуатуна, она, как ей казалось, безнадежно влюбилась в господина Лу Синя и к тому же успела безнадежно влюбить в себя Ши Мина, до сих пор не верящего в то, что она девушка. Старая домоправительница господина Лу Синя суетилась и охала, беспрестанно повторяя, что ее, как всегда, не предупредили о приезде.