– И займусь! – с вызовом сказала Юйлин. – Хочешь посостязаться со мной в стихотворном мастерстве?
– Зачем? Я заранее знаю, что ты победишь. Ведь твои стихи совершенны.
– Ты льстишь мне потому, что я девушка?
– Нет, вовсе нет… Да что с тобой? С чего ты вдруг обиделась?
А Юйлин и впрямь надула свои прелестные губки и принялась так ломать ветку шиповника, что иглы кололи ее нежную ладонь. И почему она обиделась на Ши Мина, мы тоже не можем понять. Как говорят мудрецы, сердце девушки – запечатанная шкатулка, не знаешь, что обретается внутри – жемчуг или яд!
Обиженной и рассерженной Юйлин пробродила по саду до позднего вечера. Поначалу Ши Мин неуклюже пытался привлечь ее внимание, развеселить и отвлечь, но через некоторое время и ему это надоело, к тому же юноша проголодался. Потому он оставил свою возлюбленную бродить по саду в одиночестве, а сам отправился в дом. Нет, он не собирался оставлять Юйлин надолго, он просто решил проверить – заметит она его отсутствие или нет?
К вящей обиде Ши Мина, Юйлин его отсутствия совершенно не заметила. Она бродила по дорожкам сада, подол ее платья вымок от вечерней росы, а домой уходить не хотелось. Юйлин грезила наяву, и героем ее грез был небезызвестный первый императорский каллиграф.
– Ах, он никогда, никогда не полюбит меня! – сокрушалась девушка. – В его глазах я – ничтожная обманщица. К тому же я куда некрасивее придворных дам, а этих придворных дам во дворце сотни! А он так красив! Так пленителен его взгляд! Если бы он хоть чуть-чуть снизошел до меня! Как тяжко страдать от безответной любви!
И Юйлин тихо запела:
Рукава мои дождя полны.
Зелен атлас, изумруден шелк.
Повелитель сказочной страны,
Отчего ко мне ты не пришел?
Где искать тебя? Зову, зову
В зелени волнующихся ив…
Я ждала -ты будешь наяву,
Ни о чем меня не расспросив.
Я ждала – ты явишься ко мне,
Страстью безответною маня.
Я б сгорела для тебя в огне,
Сердце от печали не храня…
И тут случилось невероятное. Зашуршали ветки ююбы, и на Юйлин с дерева спрыгнула огромная кошка.
– Ай! – вскрикнула девушка, падая под тяжестью, зверя. – Ай, спасите!
– Тихо! – приказала кошка, лапой зажимая Юйлин рот. – Кричать ни к чему. Я тебе ничего плохого не сделаю. Только будь умницей. Не будешь кричать?
– Мфт… Нет.
– Хорошо. Вставай.
Кошка убрала лапу с губ Юйлин и помогла ей встать. Встала сама. И оказалась никакой не кошкой, как поначалу подумалось Юйлин, а преогромным барсуком с оскаленной узкой мордой, с глазами, горящими алым огнем.
– О Небесная Канцелярия! – жалобно пискнула Юйлин, глядя на барсука. – Оборотень!