Команда не была отдана, но воины внизу ее выполнили: перестроились и…
– А-Р-Р-А!!!
Боевой клич прозвучал лишь в голове Семена: громкие звуки для неандертальцев болезненны, и лоурины не кричат, когда сражаются ВМЕСТЕ с ними.
Раненый остался сидеть на земле, двое мужчин сдвинули щиты и ринулись вперед. Маленькая хрупкая женщина с пальмой в руке свой щит бросила и тоже побежала вперед, прикрываясь их спинами.
Воины-укитсы сомкнули ряды, встречая удар вражеского «кулака»…
На момент начала рукопашной невредимыми остались лишь двое атакующих. Из них один был женщиной. Другой – сутулым приземистым неандертальцем, издалека похожим на гориллу. Когда-то этот парень написал выпускной диктант почти без ошибок. А сейчас… Сейчас он словно растворился в воздухе вместе со своей короткой тяжелой пальмой. Женщина от него не отставала…
Раненый лоурин сражаться почти не мог – из его бока торчал дротик. Однако ему удалось отвлечь на себя внимание сразу двух противников – его добивали несколько секунд!
Нарайсин и Семен поднялись на ноги – одновременно и очень медленно. Шагая почти в ногу, молча двинулись вниз.
При их приближении неандерталец зашевелился, перевернулся на бок, встал на четвереньки, а потом, опираясь на древко пальмы, выпрямился во весь рост. Его вид был ужасен – бедро повреждено ударом зубастой палицы, с груди свисает клок кровоточащего мяса, половина лица отсутствует – кажется, даже видна кость.
– Нет, – сказал Нарайсин, – битва не решила нашего спора. Этот нелюдь, наверное, скоро умрет. Значит, погибли все. Это то же самое, как если бы все остались живы. Значит…
Он обиженно замолчал, потому что понял – его не слушают. Или, может быть, догадался, что мир вокруг изменился так сильно, что его слова стали пустым звуком.
Семен смотрел на изуродованного неандертальца:
– Спасибо, Лхойким, спасибо…
Потом он опустился на колени, коснулся дрожащими пальцами волос, лба, щек…
– Веточка… Зачем ты… Веточка… Ну, что ты…
Бледные до синевы губы шевельнулись, и Семен почти приник к ним ухом, чтобы расслышать шепот:
– …Не увидишь старой. Буду ждать там… Молодая и красивая… как раньше… Только ты не спеши… Пожалуйста, не спеши… Ты… очень… нужен… здесь. Очень. Больно… Отпусти меня… Больно… Отпусти…
– Да, Веточка, да… – бормотал Семен, пытаясь ухватить непослушными пальцами рукоять ножа на поясе. Я все сделаю – все, что смогу. И приду…
Клинок вошел почти без сопротивления – в то место, где родинка, которую он так любил целовать.
Тело вздрогнуло.
И застыло.
Навсегда.
Семен повернулся и глянул в лицо Нарайсина. Глава укитсов отшатнулся.