В конце концов Рыжий подхватил опасную находку хоботом и, широко качнув им, отбросил далеко в сторону – на каменистый склон долины. А потом двинулся дальше – все так же шаг за шагом тщательно проверяя каждую вмятину на земле. Эти вмятины вскоре кончились – далее мамонты обычно разбредались в стороны и двигались каждый своим маршрутом, выдерживая лишь общее направление. Ничего подозрительного больше не встретилось. Рыжий уже очень сильно хотел есть, но все-таки прошел по тропе еще раз – в обратном направлении. Тот факт, что он СМОГ СДЕЛАТЬ опасное место безопасным, его не обрадовал, он даже не задумался над ним. Его волновало другое: двуногие сделали безопасное место опасным. Это искажало привычную уже картину жизни.
«Как совместить убивающий предмет на тропе и кучи еды, которые складывают в степи двуногие? Эти кучи торчат из-под снега зимой, сухую траву так удобно брать хоботом – даже мамонтятам. Я разрешал самкам с детенышами подходить к этой еде, разрешал не бояться двуногих – они никогда не наносили им ущерба».
Пожалуй, Рыжий был не в состоянии сообразить, что именно изменилось. Для него важен был сам факт изменений. Если они начались – когда-то он уже пережил такое – значит, прежнему опыту и памяти доверять нельзя. Раз безопасное становится опасным, значит, все нужно проверять заново. Да-да, все! Однако мамонт чувствовал, что на это у него не хватит сил – он стар, не накопил за лето достаточно жира и зимой умрет, если не будет все время пастись: «Значит, надо проверить что-то самое важное. Что? Наверное, нужно узнать, как изменились двуногие. Стали ли они другими?»
Рыжий не смог даже насытиться до конца – забытое, но когда-то такое привычное беспокойство овладело им. Он вновь почувствовал, что отвечает за жизни «своих» – многих, многих «своих». И он пошел туда, где в конце каждого теплого сезона возникали груды сухой травы: «Там часто копошатся двуногие – они попытаются нанести мне ущерб?»
Его ждало разочарование – возле травяных куч двуногих не было, хотя все вокруг пропахло ими и их животными – лошадьми и собаками. Оставалось лишь проверить, не сделалось ли и это место опасным. Бывший вожак стал приближаться к стогам – кругами, постепенно сужая их и обследуя землю перед собой. Трава вокруг была срезана двуногими, так что предметы на земле хорошо различались. Впрочем, кроме камней, сложенных в кучки («Чтоб не мешали резать траву», – догадался Рыжий), никаких предметов не попадалось…
Он сделал очень много кругов и вновь сильно проголодался. Срезанная когда-то трава не успела вырасти, и ее было трудно ухватывать и рвать раздвоенным концом хобота. Оказавшись возле крайнего стога, Рыжий с трудом удержался, чтобы не выдернуть сбоку большой ароматный пучок. Он уже шагнул вперед, потянулся хоботом, но остановил себя: «Так нельзя – это еда для детенышей!» Устыдившись своей слабости, он отступил назад, опустил хобот и начал возить им по земле, пытаясь хоть что-нибудь с нее ухватить. И вдруг…