Данному явлению вместе с Семеном удивлялись лишь Лхойким и Килонг. Остальные неандертальцы восприняли его как должное. «Почему им не кажется странным, что опять вернулась ранняя весна? И почему она это сделала?» – озадачился Семен и принялся размышлять – «по-кроманьонски» и «по-неандертальски». Для решения проблемы второй способ оказался более продуктивным: «Рай, „земля обетованная", разумеется, существует материально. Но место это отделено от нас пространством и временем – прошедшим, конечно. Это непосвященным („неподключенным") кажется, что мы плывем по реке вперед, а – на самом деле мы движемся назад – в прошлое. Разумеется, при таком раскладе поздняя весна должна смениться ранней, а потом, естественно, и зимой. Так что снегопад или лед на воде никого не удивит, тем более что снег будет знакомый – прошлогодний, который уже был».
Одно полушарие Семенова мозга эту версию приняло, а другое воспротивилось. Сей феномен оно могло объяснить только одним способом – приближением моря, причем холодного: «Внутренние части материка отгорожены от него хребтом. Река течет в обширном понижении рельефа, по которому влажный и холодный воздух проникает далеко на запад – вот и вся любовь. Нечто подобное я наблюдал в Северном Приохотье и вокруг Магадана. Там зона „приморского" климата составляла от силы десяток-другой километров. А здесь?»
Подтверждались, в общем-то, сразу обе догадки – когда навстречу дул ветер, становилось не на шутку холодно. Семен кутался в шкуры, а неандертальцы грелись работой – начинали активней орудовать веслами, поскольку иначе катамараны переставали продвигаться вперед.
Хорошая погода, как известно, может смениться только плохой – а чем же еще?! Это однажды и случилось – небо затянуло низкими тяжелыми тучами, казалось, вот-вот и вправду пойдет снег. Укладываясь вечером спать, Семен использовал весь свой запас шкур и теплой одежды. Все равно было плохо – то здесь, то там поддувало. Залезть же в спальный мешок он не решался – кругом вода, мало ли что.
Его разбудили посреди ночи. Может быть, конечно, и не посреди, но тьма была кромешная.
– Что еще стряслось? – начиная стучать зубами, пробурчал Семен. – Какого черта?
– Ничего не видно, – спокойно ответил правый передний гребец. – Совсем ничего.
– Здрасте! – начал злиться Семен. – Всегда ночью было видно, а теперь не видно?
– Сейчас две тьмы.
– Что-о?
Впрочем, можно было и не переспрашивать – Семен понял сам и ужаснулся: туман. Ночью!
– Мы двигаемся?
– Да.
– Куда?
– Туда.
– Ясное дело… Где берег?
– Не знаю.
Переползая через тюки с грузом, Семен подобрался к краю палубы, нащупал бухту ременной якорной веревки и вывалил привязанный камень за борт: «Никакой каменный якорь, конечно, не удержит на месте огромный катамаран, но хоть глубину проверить…»