«Почему двуногие медлят?! – Мамонт был почти в отчаянии. – Если уйдут и они…» Рыжий не мог общаться, с людьми, не мог обратиться к ним. Он знал лишь одного двуногого, которого понимал и который понимал его. Только этого странного существа поблизости не было – мамонт чувствовал это.
Двуногие падальщики все-таки ушли – вслед за стадом, подгоняя собак, привязанных к длинным предметам. Один из них, правда, задержался ненадолго – он пытался о чем-то говорить с волками. Когда последний человек и волки исчезли, Рыжий понял, что будет умирать долго. Может быть, его еще живым начнут обгрызать мелкие хищники…
Прошла ночь, новый день перевалил за середину, а Рыжий все еще был жив. Правда, нарастающее кислородное голодание все чаще и чаще погружало его в смутный мир предсмертных видений. Он уже ничего не хотел и был спокоен. Его сила, ум, может быть, удачливость спасли жизнь очень многим «своим», позволили родиться и выжить десяткам новых детенышей. Он пережил многих сильных, хотя давно перестал заботиться о себе. В эти последние зимы не раз и не два ему казалось, что больше он уже не может и имеет право, наконец, умереть. И каждый раз оказывалось, что все-таки может – еще немножко. А потом – еще. И еще чуть-чуть… Но теперь – все. Больше в нем ничего не осталось – ни сил, ни желаний.
– Пай-пай! Пай-пай, лари! – визжал мальчишка и размахивал палкой, заменяющей ему остол. – Быстрее, быстрее, серые!
В эту поездку Семен решил взять не Перо Ястреба, а школьника-лоурина. Перо все-таки довольно крупный мужчина, мальчишка гораздо легче, и, значит, можно будет нагрузить на нарту побольше травы, благо местной «валюты» в форте накопилось достаточно. Лоуринские же пацаны обращаться с упряжками учатся очень рано: волокуша с собакой давно стала их любимым развлечением. Кто из старшеклассников поведет вторую упряжку? Юрка, конечно…
Теперь парнишка азартно кричал, хотя перегруженные нарты и так неслись на предельной скорости – вот-вот перевернутся. Его упряжка состояла из шести некрупных лесных волков. От криков они ускорялись и начинали догонять первую нарту. В ее упряжке работало пять серебристых степных амбалов, и им волей-неволей приходилось тоже прибавлять скорость. И вдруг что-то случилось: вожак степняков издал звук, похожий на короткое рычание, и упряжки синхронно начали замедлять ход, а потом и вовсе остановились. Одним движением передних лап вожак освободился от сбруи – широкой ременной петли с одной связью через спину. Он повернулся и, тяжело поводя боками, потрусил ко второй нарте. Встать с нее юный погонщик не решался – а вдруг рванут? Причин же остановки он не понимал и пихал тупым концом палки в бока ближайших волков: