Братья (Туричин) - страница 14
– Подымайся наверх к маме. И больше не ври, Пауль.
– Я попрощаться… - пробормотал Павел.
Гравес цепко держал плечо, не отпускал.
– Сбежал от доктора? Доктор, наверно, ищет…
Глаза штурмбанфюрера блеснули в сумраке. Павлу показалось, что Гравес доволен, даже рад, что доктор ищет. Показалось, что штурмбанфюрер готов стать сообщником, помочь спрятаться. Павел даже рот открыл, чтобы попросить убежища. Но вспомнил о коварстве шефа СД и только вздохнул.
Гравес отпустил плечо и легонько толкнул Павла к лестнице.
– Павка! Ура! - заорал Петр, когда Павел вошел в комнату, и вместе с радостно залаявшим Киндером бросился на брата. Павел повалился на пол, одной рукой обхватил шею пса, другой схватил Петра за ворот рубашки. Шумная радостная куча мала копошилась на полу. Как хорошо! Как хорошо, когда они все вместе!
Гертруда Иоганновна смеялась.
– Тихо, мальчики, тихо! - и, когда они угомонились, спросила: - Тебе выдали пропуск?
– Штурмбанфюрер провел.
– Гравес?
– Да. Я наврал, что я Петр. Но он все равно догадался, что я Павел.
Гертруда Иоганновна нахмурилась. Все, что исходило от Гравеса, таило опасность, заставляло настораживаться.
– Вещи грузят на машину. - Все трое еще были на полу. Киндер завалился на спину и задрал лапы кверху. - А я не хочу в Германию! Не хочу! Я сбежал от доктора.
– Киндер! - сердито крикнула Гертруда Иоганновна.
Пес опустил лапы и, склонив голову набок, недоуменно посмотрел на хозяйку. Хотел понять: почему такая несправедливость?
– Грузят вещи?
– Кактусы, чемоданы, даже секретер…
– Почему грузят?
– Он уезжает в Германию. В Берлин.
– Кто это тебе сказал?
– Отто. И Кляйнфингер. А ты… ты не знала?
Она ждала, что Доппель уедет. Но не раньше сегодняшнего дня. Сегодня совещание. И три заряда в ресторане все решат. Должны все решить. Грузят вещи?… Ну и что? Он отправит вещи вперед. Или груженая машина будет стоять наготове. Все логично. Вечером он не выедет. Побоится. Ночью немцы сидят в своих норах, носа не высовывают. Партизанский час. Значит, завтра утром. А до утра надо дожить. Надо дожить. Многое переменится до утра. Должно перемениться.
– Мама, я не хочу в Германию!
– Успокойся, - Гертруда Иоганновна улыбнулась. - Ты еще не уезжаешь. Ты еще с нами. Идите, мальчики, в спальню. У меня дела. Вечером банкет. Доппель, наверно, хватится тебя. Как же ты убежал?
– Через черный ход.
Гертруда Иоганновна посмотрела внимательно на сына. Рубаха грязная, штаны в каких-то рыжих пятнах.
– Вид у тебя, как у трубочиста. Переоденься. И погладь брюки.
– Мои вещи тоже погрузили.
– Петр, дай ему какую-нибудь рубашку.