– Выйди, пожалуйста, из моего номера. – С меня было довольно.
– Ну уж нет! – Он шагнул, качая указательным пальцем. – Нет уж. Я никуда отсюда не уйду. Хочешь разводить шашни с этим прилизанным мальчиком, можешь делать это при мне. Угадай почему? Потому что я не позволю, чтобы это повторилось. Кто-то из нас должен быть в здравом уме, и, похоже, это буду я.
Он ходил взад-вперед, распаляясь с каждым словом.
– Не тебе решать, что случится, а что нет. – Во мне начинала закипать злость. – Кого ты из себя строишь, Марино? Не вмешивайся в мою жизнь.
– Да, бедный Бентон. Чертовски здорово, что он мертв, а? Вот доказательство, как сильно ты его любила.
Он остановился и ткнул в меня пальцем.
– А я-то думал, ты другая! Чем ты занималась, когда не видел Бентон? Вот что я хочу знать! И все это время я жалел тебя!
– Сейчас же убирайся вон из моего номера! – Мое терпение лопнуло. – Ты, чертов ревнивый сукин сын! Да как ты смел даже намекнуть о моих отношениях с Бентоном? Что ты знаешь? Ничего, Марино. Он мертв. Мертв уже больше года. А я жива, и ты жив.
– Вот сейчас мне хочется тебя убить.
– Ты рассуждаешь как Люси, когда ей было десять.
Он гордо вышел и хлопнул дверью так сильно, что картины на стене покосились, а люстра закачалась. Я подняла трубку и позвонила портье.
– Джей Телли в вестибюле? – спросила я. – Высокий, темноволосый, молодой. В бежевом кожаном пиджаке и джинсах.
– Да, я вижу его, мадам.
Секундой позже Телли уже был у телефона.
– Здесь только что буйствовал Марино, – сказала я. – Попытайся не столкнуться с ним. Он ненормальный.
– По правде говоря, он выходит из лифта. Да, ты права. Он немного не в себе. Мне пора.
Я выскочила из номера и помчалась изо всех сил по коридору, вниз по спиральной, покрытой ковром лестнице, не замечая странных взглядов неторопливо прохаживающихся, хорошо одетых цивилизованных людей, не устраивающих потасовки в парижском "Гранд-отеле". Оказавшись в холле, тяжело дыша, я замедлила шаг и, к своему ужасу, увидела, как Марино пытается ударить Телли, в то время как два посыльных и служащий гостиницы стараются его оттащить. Дежурный за стойкой лихорадочно набирал номер – вероятно, полиции.
– Марино, не делай этого! – громко и властно приказала я, подбегая к нему. – Марино, прекрати! – Я схватила его за руку.
У Марино были остекленевшие глаза, он взмок от пота и, слава Богу, не имел при себе оружия – я боялась, что в эту минуту он захочет им воспользоваться. Я продолжала держать его руку, пока Телли что-то говорил по-французски и жестикулировал, уверяя кого-то не вызывать полицию, так как ничего особенного не произошло. Я схватила Марино за руку, словно мать, наказывающая очень плохого маленького мальчика, и провела мимо швейцаров, мимо дорогих машин на тротуар, где мы остановились.