– Сэр, – произнесли оба.
Харрис не отрываясь смотрел на постель, играя желваками. Он был невысоким невзрачным человеком с редеющими рыжими волосами, время от времени объявлявшим войну своему излишнему весу. Не знаю, возможно, таким его сделали постоянные поражения в этой войне и другие невзгоды, но Харрис был тираном. Агрессивным и сразу давал понять, что не любит женщин, не знающих своего места, и именно поэтому я не понимала, зачем он взял на работу Брей. Возможно, он думал, она улучшит его имидж.
– Предупреждаю со всем возможным к вам уважением, шеф, – проговорил Марино, – не приближайтесь ни на шаг.
– Мне хотелось бы знать, капитан, кто сообщил об этом журналистам, – сказал Харрис тоном, который испугал бы большинство людей, которых я знала. – Вы делаете это назло или просто игнорируете мои приказы?
– Скорее последнее, шеф. Не имею ничего общего с прессой. Когда мы с доком подъехали, они уже были здесь.
Харрис взглянул на меня, словно только что заметил. Хэм и Эгглстон забрались на стремянки, прячась за своей работой.
– Что с ней произошло? – спросил меня Харрис слегка изменившимся голосом. – Боже мой!
Он закрыл глаза и покачал головой.
– Забита до смерти неизвестным предметом – возможно, строительным инструментом. Мы пока не знаем, – ответила я.
– Я хочу сказать, есть ли хоть что-то?.. – пробормотал он, и его неприступность стала быстро рушиться. – Ну... – Он кашлянул, не отрывая глаз от тела Брей. – Кто мог это сделать? Зачем?
– Мы работаем над этим, шеф, – произнес Марино. – Пока у нас нет ни одной зацепки, но, может, вы ответите на пару вопросов?
Техники-криминалисты начали старательно приклеивать скотчем ярко-розовый топографический шнур на капли крови, оставшиеся на белом потолке. Харрис побледнел.
– Вы что-нибудь знаете о ее личной жизни? – спросил Марино.
– Нет. На самом деле я даже не знаю, была ли у нее личная жизнь.
– Прошлым вечером у нее кто-то был. Они ели пиццу, может, немного выпили. Кажется, ее гость курил, – сообщил Марино.
– Ни разу не слышал, чтобы она с кем-нибудь встречалась. – Харрис оторвал взгляд от постели. – Я не назвал бы наши отношения дружескими.
Хэм остановился, держа конец шнура в воздухе. Эгглстон посмотрел вверх через бинокуляры на следы крови на потолке, надвинул на них измерительную шкалу и начал записывать показания.
– Что насчет соседей? – поинтересовался Харрис. – Кто-нибудь что-то слышал или видел?
– Простите, но у нас еще не было времени опросить соседей, особенно учитывая то, что никто не вызвал ни детективов, ни криминалистов, пока этого не сделал я, – ответил Марино.