Здесь я увидела целый склад нью-йоркских сокровищ. В одном углу телевизор, на котором стояла большая кукла, наряженная в тюлевое платье. Напротив – электрокамин с ворохом цветных фотографий на каминной полке. Здесь было много мебели. Оранжевые и голубые кресла, диван, кофейные столики, накрытые вышитыми тамбуром салфеточками. Оставшееся в центре комнаты пустое место занимал пластиковый коврик.
По телевизору показывали какой-то «больничный» сериал. Белокурая медсестра отчитывала интерна. У меня появилась надежда, что кто-нибудь на кухне говорит по-английски.
Наконец они явились целой ватагой, чтобы поглядеть на меня: девочка в панталончиках, которая впустила меня, кудрявый мальчик с книжкой-раскраской и девочка постарше, лет девяти или десяти. Они выстроились неровной шеренгой и смотрели на меня как будто с упреком – вероятно, за мое вторжение.
Я стала искать в памяти слово «собака».
– Еl регго, – вспомнила я, показывая на щенка. Но потом стало ясно, что дальше мне не продвинуться, потому что я не имела понятия, как будет «прихожая».
– Щенок выбежал. Я его принесла обратно. Мне пришлось закрыть дверь. Cerrado la puerta. – Но они едва ли что-нибудь поняли. – Я ищу Веронику Зайяс. Она здесь живет?
Наступила пауза, и я потеряла надежду объясниться с ними по-английски.
– Вероника Зайяс? – повторила я.
Наконец старшая девочка прошептала:
– Да.
– Она скоро придет? – спросила я. – Можно мне подождать?
Это вызвало лишь улыбку. Я попробовала сесть на стул. Дети как будто забеспокоились. Но я продолжала сидеть, пытаясь сочинить еще один вопрос по-испански.
У меня совершенно вылетели из головы окончания будущего времени. Я начала сомневаться, что старшая девочка действительно поняла мой английский.
– Veronica esta aqui pronto?[14] – наконец произнесла я.
Но никто не ответил. Мальчик сел, где стоял, и принялся раскрашивать мелком свою книжку. Девочка в розовых бигуди поползла по полу за щенком. Старшая девочка присела на ручку кресла, и мы вместе посмотрели рекламу моющего средства.
После «больничной» драмы начался другой сериал, прерываемый каждые несколько минут рекламой. Мое беспокойство росло. Реально я пока не услышала ничего, кроме «да». Вероника могла действительно быть в Пуэрто-Рико, как сказала ее тетка. Или работать где-то до позднего вечера. А может, я просто ошиблась номером и зашла не в ту квартиру. Возможно, это были дети тетки Вероники, но я, по крайней мере, не помнила, чтобы Вероника упоминала о них.
Прошел час. Я нашла у себя в сумке ручку и нацарапала записку.
«Вероника, пожалуйста, позвони мне. Нора Бенсон».