«Скорее к теплу, иначе – смерть».
Не раздумывая, Алексей побежал к деревне. Он постучал в окно крайнего дома. Открылась дверь, и на пороге выросли… два немецких солдата. – Русс партизан? – воскликнули они одновременно, ошеломленные его появлением.
Алексей не ответил. Он растирал окоченевшие ноги.
– Партизан, партизан! – обрадованно закричали они.
Приплясывая, один из них обвел рукой вокруг шеи Алексея.
– Виселица, гут! – гоготал он.
Из-за стола поднялся седой оберфельдфебель, на ломаном русском языке спросил:
– Ти бежаль?
– Нет, – Кубышкин мотнул головой. – Отстал я. Рубили дрова в лесу, я пошел в деревню попросить хлеба. А машина уехала.
– Хлеб? Вот. – Оберфельдфебель подошел к столу, взял кусок хлеба и протянул Кубышкину.
Пока Алексей жадно ел, немцы начали спор между собой: видно, о том, сейчас расстрелять русского или позже, завтра.
Маленький рыжеволосый солдат с холодными мутными глазами все хватался за автомат. Второй – высокий, с резко очерченным лицом – что-то горячо доказывал рыжеволосому и отводил дуло автомата. Наконец, видимо, решили – пока не расстреливать. Связали Алексею руки и ноги и затолкнули его под широкую лавку.
Спал Алексей тревожно, метался, вскрикивал, просыпался. Голова разламывалась, тело горело, будто опаленное огнем. Наутро он еле поднялся. Силы ни в руках, ни в ногах не было.
Уже занялся рассвет, когда, в деревню пришли две автомашины с военнопленными, приехавшими за дровами. Алексея как раз выводили из дома. Старший охранник, выходя из кабины, узнал Алексея. Он о чем-то договаривался с немцами, потом показал Алексею на машину:
– Шнель!
Алексей залез в кузов и приготовился к самому худшему. Но не успел взреветь мотор, как кто-то крикнул:
– Воздух!
– Наши! – закричал Алексей и вслед за всеми выскочил из машины.
И началось то, чего так долго ждали пленные. Советские бомбардировщики делали один заход за другим.
– Так их, так гадов! – шептал Алексей, прижимаясь щекой к холодной земле.
Возвращаясь в лагерь, Кубышкин всю дорогу думал о том, почему так терпимо обошелся с ним старший охранник. Он догадывался тогда, что это не просто случай, удача, здесь нечто большее… Но что?..
В лагерь Алексея привезли совершенно больного. Он с трудом влез на верхние нары и обессиленно повалился на соломенную подстилку.
Дни шли, а Кубышкину становилось все хуже. Заглядывал в барак лекарь.
– Русс! – кричал он. – Вонючая свинья! Встать! – Давал какие-то таблетки, но они не помогали.
Алексей уже не мог подниматься с нар. Подстилка гнила под ним, лицо ссохлось, обросло щетиной, глаза совсем ушли под лоб.